К зеркалу подходить боюсь. Вместа лица — бесформенное сине-чёрное месиво. Один глаз долго не открывался, недавно появилась щёлочка. Ура, я вижу! Писать трудно, только двумя пальцами левой руки. Руки и пальцы изрезаны, правая рука почти неподвижная. Но раны уже зашиты, перевязаны, кровь не льётся, а я уже не плачу и не заикаюсь… Я могу говорить, писать, это здорово!

Я шла по улицам как обычно, в 10 вечера. Так я ходила много лет. Ко мне обратился молодой человек кавказской национальности и вежливо спросил, как пройти на улицу Рабочую. Ничего не подозревая, стала объяснять, но когда отвернулась, он схватил меня сзади за горло, и приставил к лицу нож. Сказал, что я нужна ненадолго, "чтобы вставить пару раз", и он даже не сделает мне больно, а потом отпустит, но мне надо вести себя тихо и зайти с ним за гаражи. Куда он меня и потянул. Он — невысокого роста, худой, даже щуплый, молодой (около 25), с акцентом, скорее — азер.

Попытка переговоров не удалась.… Он не слушал. Маленький и хрупкий, на поверку оказался сильным. И — техничным! Насиловал явно не в первый раз. Все действия были выверены, а удары отработаны. Он знал, куда бить и что делать. И ему было несложно тащить мои упирающиеся 60 кг в намеченное место. Периодически он меня бил, и руками, и ногами, а ножом полосовал руки. Ещё чаще перекрывал мне дыхание моей же меховой шапкой, и когда я слабеда от недостатка кислорода, волок меня дальше. Часто приставлял нож к лицу и шее, иногда надавливал лезвием со словами "молчи". Повторял, что убьёт, если закричу Я не чувствовала боли. Только что-то липкое и тёплое на лице и руках...

Моей ошибкой было заговорить с ним и усыпить свою бдительнсть, но были вещи, которые я, несмотря ни на что, делала…