Знаменитый врач Давид Иоселиани предложил разрешить помогать в уходе безнадежным больным и исчерпавшим жизненный ресурс

Эвтаназия — механизм обеспечения добровольного ухода из жизни — сегодня разрешена во многих странах мира. К ней относятся неоднозначно: кто-то категорически отвергает, а кто-то — безоговорочно принимает. Знаменитый врач, кардиохирург, видный ученый, академик РАН Давид Иоселиани считает эвтаназию гуманной и необходимой для определенных ситуаций и категорий людей процедурой. «Многие говорят, что это аморально, но на самом деле речь идет о помощи страдающим людям. Я говорю это как доктор», — рассказал он в интервью обозревателю «МК».

– Это серьезный вопрос, философский. Есть сторонники эвтаназии, и есть противники, в том числе со стороны церкви. Церковь может быть против самоубийства, но эвтаназия – совершенно другое. При эвтаназии нельзя принимать быстрое решение, нужно обязательно выяснить истинную причину желания человека уйти и четко прояснить: на самом ли деле человек полностью готов расстаться с жизнью или он колеблющийся? Если второе, надо попытаться его наставить на правильный путь. Но если он все решил, то надо ему помочь, – рассказывает Давид Георгиевич.

– А о каких людях мы говорим прежде всего?

– В первую очередь это безнадежно больные. Люди, которым врачи сказали: к сожалению, уже поздно, мы не можем ничего поделать. Иногда больному говорят: вам осталась неделя, месяц, полгода… Это первый и самый главный контингент. Допустим, человеку уже за 80, он неизлечим. Болезнь причиняет ему страшные муки. Зачем ему мучиться? Если он решил, то должен иметь возможность обратиться в специальное учреждение, где его ситуацию рассмотрят, изучат, есть ли хоть малейшая надежда, попытаются помочь психологически.

Подумайте только: каждый год в мире происходит 800 тысяч самоубийств. Но это не точная статистика. Попыток свести счеты с жизнью – примерно в 20 раз больше. Нередки случаи самоубийств безнадежно больных людей, не желающих мучить близких и мучиться самим. Значит, есть о чем говорить. Официальное разрешение эвтаназии решит и еще одну проблему: если государство займется этим вопросом, многих из тех, кто принял решение уйти, отговорят, помогут найти силы для жизни. Поэтому эвтаназия – это благородно и цивилизованно.

–​ Это может касаться только безнадежных пациентов?

– Кроме тяжелых больных есть люди, которые исчерпали свой жизненный ресурс, у которых пропал интерес к жизни. Многие люди почтенного возраста считают, что прожили интересную жизнь, многое сделали, многое видели. Но впереди у них – нулевые перспективы. И многие – в отчаянии, поскольку понимают, что не нужны никому.

–В других странах в пожилом возрасте люди только начинают путешествовать...

– Конечно, такие люди не пойдут на эвтаназию, однако путешествия тоже могут надоесть.

– Можно ли решить проблему, если лечить у пожилых депрессию?

– Если усталость от жизни вызвана депрессией, то есть болезнью, то, конечно, проблему решить можно. И это как раз должны выяснять специалисты, психологи, которые умеют докопаться до причины. Но если человек просто не хочет больше жить?..

– Должен ли врач говорить безнадежным больным о бесполезности лечения? Все ли готовы это услышать?

– Не все. Но кому-то надо обязательно сказать. Если врач чувствует, что человек его выслушает, он говорит. Иногда пациент сам просит: ничего от меня не скрывайте. Некоторым надо успеть написать завещание, завершить важные дела на Земле, попрощаться с близкими… Однако есть и люди, склонные к неадекватным реакциям, есть психопаты, и если им такое сказать, они могут закатить истерику или сразу помереть. Однако если больной просит сказать ему честно, мы не имеем права обманывать его.

Но надо подумать, как помочь людям уйти, и тут я выступаю как медик. Это не против Бога – это за человека, и это гуманистический шаг.

–​ Как доктор вы наверняка сталкивались с ситуациями, когда пациенты просят эвтаназию?

– Да, были и такие больные, и один мой товарищ даже умолял меня достать цианистый калий: он не болел, он был большой человек, но у него была депрессия. Как врач я не мог пойти на такой шаг. Но он, к счастью, жив до сих пор. Вот именно для таких людей должны быть учреждения, где занимались бы эвтаназией, – с хорошим медицинским подкреплением и возможностью переубедить человека, а в случае, если это невозможно, если выхода нет, помочь ему.

–Недавно читала, что после разрешения эвтаназии в Канаде резко выросло количество желающих свести счеты с жизнью. Не может ли получиться так же и у нас?

– Но и без того почти миллион человек каждый год сводят счеты с жизнью – и мало ли таких людей? С ними должны работать психиатры. Нас никто не спрашивает, когда мы приходим на этот свет. Так хоть уходя, мы имеем право решать.

– А если родственники против? Не хотят, чтобы дедушка уходил...

– Вы знаете – перехотят. Иногда одной из причин того, что человек хочет уйти, и являются родственники. Человек самостоятельно должен решать этот вопрос. И если он и вправду психический больной с надеждой на излечение, ни в коем случае не надо применять в его отношении эвтаназию – надо выводить его из этого состояния.

– Надо ли человеку жить 120 лет (а по последним данным — и 150 лет, а то и вечно), если пропадает интерес?

– Все индивидуально. Допустим, если вы в 130 такой же, как были в 60, у вас есть интерес к жизни, то почему бы и нет? Но некоторые даже 100 лет считают проклятием. Я считаю, что человек должен прожить полноценную интересную жизнь. Думаю, сегодняшнее общество не готово так долго жить. Я вижу очень много людей, которые переживают и нервничают, и эти вопросы их волнуют.

Эвтаназия – это гуманно. Я приглашаю людей поразмыслить, подумать на эту тему. Я глубоко верующий человек, я уверен, что все в руках Божьих и что Бог вряд ли против того, чтобы человек прекратил свои страдания. И все, что вокруг происходит, определяется Богом — поэтому эвтаназию придумали не просто так. Уверен, что цивилизованная страна должна иметь такой механизм.