Рабочие калужского завода «Бентелер» называют его «папой» прошедшей недавно забастовки; власти считают «экстремистом», работодатели – заносят в черные списки. С членом совета Межрегионального профсоюза работников автопрома, активистом Российского социалистического движения Дмитрием Кожневым беседуют Иван Овсянников и Борис Кагарлицкий.

И.О.: Дима, после забастовки на «Бентелере» твое имя у всех на устах. Но ты ведь участвовал в рабочем движении задолго до того, как стал профсоюзным организатором в Калуге…

Д.К.: Первый опыт содействия рабочей борьбе был у меня в Твери, в 2005-м. Тогда я был членом группы «Революционная альтернатива». Мы устроили своего товарища в трамвайно-троллейбусное управление, а сами занимались внешней агитацией. Пробирались на территорию и распространяли листовки. Закончилось это для меня плачевно. Мы попали в засаду, организованную службой безопасности. Так я, будучи офицером вооруженных сил, оказался на нарах.

И.О.: Что тебе предъявили?

Д.К.: Искать какую-то логику в этом процессе очень сложно. Мне предъявили незаконное хранение оружия. Прокуратура требовала три года. Суд дал год, хотя для такого рода дел заключение – это вообще нонсенс. Просто было большое желание меня закрыть…

Приговор был шит белыми нитками, что дало мне основание направить жалобу в Европейский суд по правам человека.

И.О.: Сколько времени ты провел в тюрьме?

Д.К.: Полгода. Я добился, что часть срока мне все-таки скостили. Сидел в такой статусной тюрьме, как Бутырка. Испытывал даже элемент гордости, а чтобы мозги не засохли, писал разнообразные бумаги юридические, и для себя, и для сокамерников. Вообще, благодаря участию в процессе я получил много ценных навыков. Мне попался адвокат, который не столько делал что-то за меня, сколько учил. В дальнейшем мне это очень пригодилось.

И.О.: Что было после твоего освобождения?

Д.К.: Я пошел на тверской завод «Центросвармаш» учеником токаря-карусельщика и, поскольку у меня было высшее техническое образование, освоил профессию очень быстро. И попытался создать там профсоюз.
И.О.: Этот опыт был неудачным?

Д.К.: Одна из главных наших ошибок на «Центросваре» была в том, что мы воспринимали профсоюз не как организованных людей, а как некую формальную структуру. Была иллюзия, что если мы напишем правильную бумагу, законы сразу начнут исполняться. Эта ошибка уничтожила профсоюз. Попытки добиться соблюдения прав рабочих через те структуры, которые, казалось бы, должны эти права защищать – в первую очередь прокуратуру и трудинспекцию – оборачивались против нас. Так, вместо того чтобы проводить проверку фактов, указанных в наших жалобах, прокуратура стала вместе с работодателем давить наш профсоюз: допрашивать членов, проверять уставные документы, и в итоге заявила, что профсоюз незаконен. В результате я был уволен, а мои товарищи на заводе подверглись гонениям.