Творчество Солженицына уже бессмертно, оно вошло в золотой фонд классики мировой литературы и русской литературы. Его произведения уже могут выбирать "кому нравится. а кому — нет".
И личность Солженицына выдающаяся, гордость нации, нравится это кому либо или нет, согласен с этим кто — либо или нет.… Хоть проклятия изрыгайте, хоть землю кусайте, но это — так.

Совсем не так хотелось бы встречать этот день… Увы, потребны немалые умственные и волевые усилия, чтобы признать, казалось бы, очевидное: 11 декабря — праздник России. В этот день в отравленном братоубийственной рознью 1918 году родился наш великий соотечественник (и, как ни странно вымолвить, современник), чье жизненное дело стало сильнейшим противовесом чудовищному скопищу катастроф и преступлений русского ХХ века и основанием надежд на выздоровление нашего народа в неясном и тревожном будущем.

Он верил, что когда-нибудь сбросившая коммунизм (этого часа писатель дождался) и не погребенная под его обломками Россия, пройдя сквозь тяжкие, а то и мучительные годы выздоровления, станет собой. Не пародийным повторением «московского царства», «петербургской империи» и тем паче ленинско-сталинского ракового лагеря, но свободной, сберегающий народ, сочетающей обилье и порядок, душевно щедрой, миролюбивой и человечной страной. Россией, в которой не будет и в шутку ставиться вопрос о ее «единственном имени».

Язык медиа, попсы, телевизора вообще не предусматривает таких понятий, как добро и зло, поскольку в этих понятиях не нуждается. Скудный, пустой, формализованный язык есть, таким образом, отрицание разницы между добром и злом. Потому что говорить о добре и зле можно, только если имеется в языке известный уровень сложности и наличие в нем авторства, индивидуальности. Допустим, ты правду способен почувствовать (даже обычному человеку это свойственно, Достоевский писал об интуитивном ощущении истины), а высказать не можешь. И уличить во лжи не можешь. Нет инструментария – языка.

Именно эту техническую, принципиальную невозможность – высказать на языке соцреализма правду – и почувствовал Солженицын; гораздо раньше, думается, чем стал писать. Вот откуда родом его неповторимый язык – это был способ сохранить истину.

Язык соцреализма сегодня сменился языком медиа, языком гламура и иронических детективов: этот узкий, ограничивающий авторов злосчастный «формат», который становится сегодня все более довлеющим, мешает талантливым авторам писать и думать в полную силу. Сегодня, в сущности, мы имеем дело с той же цензурой – в данном случае с цензурой антиинтеллектуализма, антиума, с цензурой условного усредненного потребителя и его вкуса. В этом смысле солженицынское «Письмо IV всесоюзному съезду союза советских писателей» имеет сегодня не меньшую актуальность, чем 40 лет назад

Огромное количество не только экономических, но и общественных норм и представлений, бытующих в современной России, порождено не более и не менее, как дурным переводом с английского. Начиная с административной реформы 2004 года и кончая пониманием фразы «патриотизм — последнее прибежище негодяя» как осуждения патриотизма (разумеется, исключительно российского, но ни в коем случае не британского или, упаси боже, американского), — постоянно приходится сталкиваться с патологической неграмотностью российской «образованщины» (и отнюдь не только либеральной, кстати), верующей в свой fluent English десятилетней давности, как в истину в последней инстанции.

Нельзя торопиться судить Солженицына и за возврат в глубоко чуждую ему страну, где его голос сразу был заглушен новой социальной средой (кому приходилось выбирать между нищетой и забвением там и только лишь потенциальной возможностью забвения здесь, пусть и судит; до него этот выбор сделали Горький, Куприн, Вертинский, а в нашу эпоху — Зиновьев), и за дачу Абакумова с молчанием по поводу наиболее болезненных несчастий своей страны (из-за которого страна его и не поняла). Причиной то ли здоровье, то ли семья, — но слово «олигарх», во всяком случае, успел ввести в обращение именно он, и лишь потом неграмотные «олигофренды» стали платить не менее неграмотным представителям второй древнейшей профессии по 50 долларов (большие деньги в то время) за каждое упоминание этого слова.

Солженицын вполне мог стать подобием аятоллы Хомейни или Ганди (но отнюдь не нелепого и беспомощного Троцкого, живущего собственными иллюзиями и убитого сразу же после того, как у «Хозяина» отпала в нем надобность), — проповедником, слово которого вело бы миллионы разбуженных им людей на героическую борьбу за лучшее будущее. Он мог даже после своей высылки — он имел силу — толкнуть эти миллионы на открытое столкновение с режимом и, вынудив его защищаться и в ходе это защиты автоматически стать бесчеловечным, попытаться либо разрушить, либо преобразовать его.

Он мог стать пророком, а повезет — так и национальным лидером, — и отказался от этого сам.

Призыв Солженицына к отказу от активной борьбы был вызван иным — неприятием того, что ее ценой стала бы жизнь, свобода или, по крайней мере, комфорт обыденной жизни тех самых миллионов поверивших ему людей, которых он в рамках логики политической борьбы должен был превратить в «пушечное мясо».

Показательно, что Солженицын со своей правдой в то время оказался не нужен ни своей стране, круто изменившей траекторию развития, ни либеральному Западу, который он критиковал не менее остро, чем в свое время критиковал коммунистический режим. Солженицын отказался принять орден из рук Ельцина, заявив, что не считает возможным получать награду от власти, которая не может выплатить пенсии старикам и зарплаты рабочим.

"Российская газета" публикует незаконченную работу Александра Исаевича "Беглецам из Семьи". В Москве в библиотеке-фонде "Русское зарубежье" состоится презентация сайта, посвященного творчеству Солженицына и торжественное гашение юбилейной марки. А вечером в Театре на Таганке пройдет спектакль "Шарашка" по роману "В круге первом". В роли Сталина выступит Юрий Любимов.

В свою очередь в Лондоне состоится мировая премьера фильма российского режиссера Глеба Панфилова "Сохранить навсегда". Показ ленты, снятой по роману Александра Солженицына "В круге первом", пройдет в кинотеатре "Аполло". В презентации и последующей пресс-конференции будут участвовать режиссер и актеры, исполнившие главные роли в фильме, — Дмитрий Певцов и Ольга Дроздова.

30-томное собрание сочинений Солженицына увидит свет в ближайшие годы

Александр Солженицын оставил после себя огромное наследие. "По мере возможностей все это будет появляться на сайте Александра Исаевича, который стартует в день юбилейной даты", — добавила Наталья Солженицына. "Сначала там разместят некоторые тексты его произведений, они будут эталонными, с редакторской правкой автора и соответствующими комментариями", — рассказала вдова прозаика.

Губернатор края Валерий Гаевский отметил, что проводимый в дни празднования 90-летия Солженицына научный форум обретает особое звучание и смысл на родине великого писателя.
"Мы хотим отдать дань его светлой памяти и пытаемся осмыслить неисчерпаемую глубину его гуманитарной мысли. Он пророк своего Отечества, учивший жить не по лжи и ставивший нравственность — во главу сбережения народа", — процитировал губернатора собеседник.
В конференции примут участие ученые Московского государственного гуманитарного университета им. М.А.Шолохова и Ставропольского государственного университета. Исследователи представят такие работы, как "Концепция искусства в современном мире на материале Нобелевской лекции А.И. Солженицына", "Ирония в произведениях А.И. Солженицына", "Двести лет вместе: еврейский вопрос в осмыслении А.И. Солженицына".
Собеседник отметил, что сейчас шаг за шагом воплощается замысел создания музея Александра Солженицына в городе Кисловодске, получивший поддержку высшего руководства страны.

Желающим подробнее изучить деятельность мыслителя и отца русской демократии, рекомендую чудную статью

Да, его огромное творческое наследие надо изучать обстоятельно.

Хорошо бы каждому первокласснику подарить все 30 томов его сочинений, чтобы к окончанию школы учащиеся одолели их, «Архипелаг ГУЛАГ» знали бы наизусть.

Кстати, suare, вы заметили, что слово "творец" можно трактовать как "создатель тварей", т.е. искусственных созданий?

ТВАРЬ
1. Живое существо (первонач. в религиозных представлениях — то, что сотворено богом) (книжн. устар.). Когда вселенную Юпитер населял и заводил различных тварей племя, то и осел тогда на свет попал. Крылов. Всякий человек — живая тварь. А. Острвскй. Б только ед., собир. Совокупность всех живых существ (книжн. устар.). Вся тварь разумная скучает: иной от лени, тот от дел. Пушкин. Мне тварь покорна там земная. Лермонтов.

2. Презрительно или бранное обозначение человека (разг. фам., вульг.). тут просто хлыст надо, иначе ничем не возьмешь с этой тварью! Достоевский. — Наглая… тварь! потаскушка! Я покажу тебе, мерзавка. Лейкин. Б только ед. То же — собир. Секретари его все хамы, все продажны, людишки, пишущая тварь. Грибоедов.

Всякой твари по паре (разг. шутл.) — о смешанном, пестром составе какой-н. людской группы, толпы, общества (от библейского сказания о Ноевом ковчеге, в к-рый Ной взял с собой по одному самцу и одной самке от всех животных для сохранения жизни на земле после потопа). Вагон битком набит: тут и дамы, и военные, и студенты, и курсистки — всякой твари по паре. Чехов.

См. также в других словарях:

O Тебе радуется, Благодатная, всякая тварь, ангельский собор и человеческий род. Освященный Храме и Раю словесный, девственная похвало, из Нея же Бог воплотися и Младенец бысть, прежде век Сый Бог наш: ложесна бо Твоя Престол сотвори и чрево Твое пространнее небес содела.

О Тебе радуется, Благодатная, всякая тварь,

слава Тебе.
Преподобный Иоанн Дамаскин

Особенно убедительно свидетельствует о полоумии классика его рассуждения и цифры о репрессиях. Вот хотя бы… «Говорят, в 1929 году расстреляли 35 тысяч бурят-монголов» (1, 62). Но ведь ещё говорят, что никаких бурят-монголов никогда и не существовало. «В Ленинграде сажали четверть города» (1,29). То есть, тысяч 250? «Была амнистия белым казакам. Многие вернулись из-за границы, получили землю. Позже всех посадили» (1,51). Всех до единого! «С конца лета 1941 года в лагеря и тюрьмы хлынул поток осуждённых окруженцев» (1,86). Да, окруженцев было немало, но, как в большинстве своём ни в чём не виновных, их тут же направляли в другие части. Почитай об этом, дядя, хотя бы в воспоминаниях маршала Рокоссовского. «Был поток заключённых, которые, как началась война, не сдали радиоприёмники или радиодетали. За одну найденную радиолампу давали 10 лет» (1,85). Да, 25 июня вышло постановление правительства о сдаче приёмников, и не о каких 10 годах там ни слова (Органы Госбезопасности в Великой Отечественной войне. М., 2001, т.2, кн.1, с.75). Но — «поток» осуждённых!..

К развалу СССР эта тварь имела очень большое значение! Все его произведения — фантастическая ложь.

Создатель лжи??? Да он по-моему всегда был тем, кто открывал людям глаза на ложь. О цифрах и фактах, привидённых им в "Архипелаг ГУЛАГ" — можно спорить бесконечно, ни подтвердить их точность, ни опровергнуть — не может никто.

"Полоумный классик" — да это не он полоумный, а страна была полоумной в ту эпоху. А особенно полоумными были люди, которые ей в то время управляли.

Вот если бы "критики" Солженицина жили при Сталинском правлении и пару-тройку раз попали бы под его репрессии.

"При Сталинском" правлении. Не один же Сталин за всем смотрел… ведь были другие управленцы, которые могли сабботировать приказы на местах.

способ функционирования государственной власти. Политический режим характеризуется методами осуществления политической власти, степенью политической свободы в обществе, открытостью или закрытостью элит с точки зрения социальной мобильности, фактическим состоянием правового статуса личности.

Выделяется три основных политических режима:
1. Демократия
Имитационная демократия
Либеральная демократия
Представительная демократия
Прямая демократия
Суверенная демократия
2. Авторитаризм
3. Тоталитаризм

Остальные политические режимы:
1. Деспотизм
2. Тирания
3. Феодализм
4. Плутократия
5. Диктатура
Военная диктатура
7. Клептократия
8. Корпоратократия
9. Меритократия
10.Олигархия
11.Охлократия
12.Фашизм

Этот режим победил во второй мировой войне, построил мощнейшую экономику… при этом режиме с 1947 по 1953 год снижались цены на продукты (нигде и никогда в мире такого не было). Этот режим создал научный и военный потенциал благодаря которому мы ещё есть на карте, да и демографический рост по 3 млн человек в год (это после "репресий" и войн)...

Этот режим на костях построил все, что осталось после него

а все, кто был в "конфликте" с правителем — очень быстро выдворялись из "свиты" в лагеря

Сталинские депортации — преступный произвол или справедливое возмездие?

Одним из драматических эпизодов Великой Отечественной войны стало выселение обвиненных в сотрудничестве с врагом народов из мест их исконного проживания — всего пострадало около двух миллионов человек: крымских татар и турок-месхетинцев, чеченцев и ингушей, карачаевцев и балкарцев, калмыков, немцев и прибалтов. Тема "репрессированных народов" до сих пор остается благодатным полем для антироссийских спекуляций. С хрущевских времен настойчиво пропагандируется тезис, что эти депортации не имели никаких разумных оснований, а проводились исключительно по прихоти Сталина. Каковы же подлинные причины, побудившие советское руководство принять чрезвычайные меры? Считать ли выселение народов непростительным произволом, "преступлением века", которому нет оправдания, — или справедливым возмездием? Доказана ли вина "репрессированных народов" в массовом предательстве? Каковы реальные, а не завышенные антисоветской пропагандой цифры потерь? Являлись ли эти репрессии уникальным явлением, присущим лишь "тоталитарному сталинскому режиму", — или обычной для военного времени практикой?

В книге три раздела: "Крымские татары", "Чеченцы и ингуши" и "Как "порабощали" Прибалтику". В каждом разделе — изложение ситуации, предшествовавшей депортации, разбор ситуации, сложившейся во время Великой Отечественной войны — кто, как, в каком количестве и каким образом помогал немецким нацистам в войне против советского народа. Далее про депортацию как таковую: сколько депортировали, как депортировали, куда депортировали, как обеспечивали медицинской помощью и едой в пути, сколько умерло, что было на месте прибытия и прочее — с указанием источников.

Ну, к примеру, за измену Родине в военное время полагалась смертная казнь. То есть всех, кто служил немцам, по идее надо было без затей расстрелять. Что, как мы знаем, кровавый тиран Сталин и проделал — уничтожил миллиард человек лично. Правда, в этой книге выясняется, что уничтожил он почему-то не всех. Например, на Украине бывшие эсэсовцы до сих пор суетятся. И в Прибалтике они себя прекрасно чувствуют. Так сильно от Сталина пострадали, каждая нацистская гнида с трижды простреленной башкой, живёт назло коммунизму. А некоторых (в составе практически целых наций) переселили в менее интересные места — подальше оттуда, где так неправильно сложилась судьба нации. Например, крымских татар выселили из Крыма. При этом родственников изменников надо было бы посадить в лагеря — ибо они об измене знали и не донесли. То есть мать, жену и сестру изменника — в один лагерь, а детей — в другой лагерь. Но Сталин и родственников почему-то не посадил. Собственно, что на самом деле происходило и почему — рассказывается в книге (с указанием источников).

Конечно, по заверениям людей глубоко интеллигентных, выселяли кто в чём был — то есть в носках и с паспортом. На самом деле, как это ни странно, брали по 100 (сто) килограмм барахла на члена семьи (продукты, бытовой и сельский инвентарь, одежда), но не более 500 (пятисот) килограмм на семью. На каждого составлялись учётные карточки, в которых фиксировались все члены семьи, в том числе отсутствующие. На сельхозоборудование, корма, крупный рогатый скот — выдавали квитанции для восстановления хозяйства по новому месту жительства. Когда выселяли с Дальнего Востока корейцев, трудившихся в рыболовецких совхозах — государство компенсировало стоимость имущества совхоза (кораблей, построек) и руководство с этими деньгами ехало на место новой дислокации, в Среднюю Азию, где были построены новые совхозы, ничуть не хуже прежних.

Всегда интересовали рассказы о том, как "в пути умерла половина эшелона, а солдаты выкидывали трупы в окна". До начала мероприятия по перемещению больших человеческих масс определяют количество потребных вагонов — это сугубо военная операция, точно так же перемещаются войсковые подразделения. Определяются не как у писателя-фантаста Солженицына, где в одно купе набивают по 36 человек (сам фантаст не пробовал, но слышал всякое), а исходя из реальных потребностей и санитарных норм. Санитарные нормы — это такие нормы, при которых люди не болеют, не заражаются друг от друга и не мрут от эпидемий. Обеспечить их не так трудно, как может показаться.

Перемещались люди, как сообщает советская интеллигенция, в "вагонах для скота" — сиречь в теплушках. В тех самых, в которых наши отцы и деды ездили на фронт, с фронта и не только. В тех самых, в которых вывозили заводы и рабочих в тыл. В тех самых, в которых из осаждённого Ленинграда увозили в эвакуацию умирающих от дистрофии детей. И, что характерно, наши солдаты до сих пор в теплушках катаются, и ничего. А тут, понятно, надо было СВ подавать — случай особый.

Перед посадкой в вагоны — всё как обычно в армии: пофамильный учёт, в пути следования — переклички, на месте прибытия — снова учёт. Всё как положено, не надо ничего придумывать. Ибо в тоталитарном обществе конвой отвечает за спецконтингент головой. Естественно, в пути следования эшелоны сопровождают врачи, следят за здоровьем контингента. В пути работают пункты приготовления пищи — как в армии.

Что, кормили не из ресторана? Ну так с одной стороны каждый брал еду с собой (см. 100 килограмм на человека). С другой стороны, вся страна жила впроголодь, потому что воевали. Правда, одни воевали за Родину, а другие — на стороне агрессоров и занимались бандитизмом в тылу. Поэтому им, конечно же, положено питание из ресторана. Для этого, конечно же, надо было срочно урезать нормы питания рабочим танковых заводов, пусть у них дети с голода пухнут. Главное, чтобы семьи изменников и бандитов могли есть досыта.

Ну и, понятно, в пути непременно кто-то умирает. Ибо люди умирают всегда, а не исключительно в пути. И, что самое поразительное, всё это учитывается и документируется представителями власти — точно так же, как это происходит на этапах между лагерями сейчас. Интересные цифры по данному поводу приведены в книге (с указанием источников).

И конечно же, про выбрасывание трупов в окно. Вот едет "столыпин", в нём умер человек. И что же конвой? Понятно, что: вышвыривает труп в окно! Этим не привыкать, они всегда так делают, каждый рейс — тысяча-другая трупов вдоль дороги валяется. Это ерунда, что на умершего есть личное дело. Это ерунда, что на месте назначения старшему конвоя зададут ряд вопросов. Люди интеллигентные прекрасно понимают, что всё это глупости, что конвой может убить столько, сколько захочет. Интеллигентные люди не понимают другого: тоталитаризм — он касался всех без исключения, в том числе и конвоя.

И вот в пункте назначения товарищ оперуполномоченный уже задаёт начальнику конвоя вопрос: а где гражданин Петров? Личное дело вижу, а самого Петрова почему-то нет, где он? Умер, говорите? И где справка о смерти и труп? В форточку, говорите, вытолкали труп на ходу!? Как интересно вы поступили, товарищ начальник конвоя! — обрадуется оперуполномоченный. И, не скрывая радости, продолжит: а я вот считаю, что гражданин Петров ушёл в побег. А вы пытаетесь это скрыть — чтобы не сесть на соседние с ним нары. А побег он совершил, скорее всего, потому что вы помогли ему бежать. Не мог же он сам убежать — остальные ведь на месте. Как вы ему помогли — бесплатно или за деньги — установит следствие. Заодно разберётся в том, были это лично ваши действия, или у вас всё подразделение такое умное и потому в сговоре. Статья ведь у Петрова "политическая", и вы все хором под неё пойдёте — как группа, с повышенными сроками. А пока сдайте оружие, снимите ремень, головной убор, и добро пожаловать в КПЗ — до суда.

Граждане очень любят вещать "на эмоциях" — там сто миллионов убили, тут миллиард лично Сталин сожрал. Но если отбросить эмоции, быстро становится понятно — почему демократическая пресса так старательно замалчивает то, что было на самом деле. И почему так безудержно лжёт о том, чего не было. Книжка — как раз про то, что было, про то, кто и как служил нацистам, кто и что за это в итоге получил (с указанием источников). Заодно станет понятнее, "хорошо это или плохо", "надо это было или не надо".

Очень познавательно, рекомендую.

ЖЕРТВЫ ЛАГЕРЕЙ

После ужина мы собрались у Романова.
— Начну, — сказал он, — с двух событий, которые журналисты называют "жареными
фактами". Хотя первое событие правильнее было бы назвать фактом мороженым. Вот эти
события: "Рассказывают, что в декабре 1928 г. на Красной Горке (Карелия) заключенных в
наказание (не выполнили урок) оставили ночевать в лесу и 150 человек замерзли насмерть. Это
обычный соловецкий прием, тут не усумнишься. Труднее поверить другому рассказу, что на
Кемь-Ухтинском тракте близ местечка Кут в феврале 1929 г. роту заключенных, около 100
человек, за невыполнение нормы загнали на костер, и они сгорели".
Едва Романов умолк, Семен Никифорович воскликнул:
— Параша!… Да нет!.. Чистый свист! — и вопросительно посмотрел на Назарова. Тот
кивнул:
— Ага! Лагерный фольклор в чистом виде.
И все замолчали… Романов обвел всех взглядом и сказал:
— Ребята, все так. Но, Семен Никифорович, вдруг какой-нибудь лох, не нюхавший
лагерной жизни, спросит, почему свист. Разве в Соловецких лагерях такого не могло быть? Что
бы вы ему ответили?
Семен Никифорович немного подумал и ответил так:
— Дело не в том, Соловецкий это лагерь или Колымский. А в том, что огня боятся не
только дикие звери, но и человек. Ведь сколько было случаев, когда при пожаре люди
выпрыгивали из верхних этажей дома и разбивались насмерть, лишь бы не сгореть заживо. А
тут я должен поверить, что несколько паршивых вертухаев сумели загнать в костер сотню
зеков?! Да самый зачуханный зек-доходяга, предпочтет быть застреленным, но в огонь не
прыгнет. Да что говорить! Если бы вертухаи, со своими пятизарядными пукалками (ведь
автоматов тогда не было), затеяли с зеками игру с прыжками в костер, то сами бы в костре и
оказались. Короче, этот "жареный факт" — неумная выдумка Солженицына.
Теперь о "мороженом факте". Здесь непонятно, что значит "оставили в лесу"? Что, охрана
ушла ночевать в казарму?.. Так это же голубая мечта зеков! Особенно блатных — они бы
моментально оказались в ближайшем поселке. И так стали бы "замерзать", что жителям
поселка небо с овчинку показалось. Ну а если охрана осталась, то она, конечно, развела бы
костры для собственного обогрева… И тут такое "кино" получается: в лесу горит несколько
костров, образуя большой круг. У каждого круга полторы сотни здоровенных мужиков с
топорами и пилами в руках спокойно и молча замерзают. Насмерть замерзают!.. Миша! Вопрос
на засыпку: сколько времени может продолжаться такое "кино"?
— Ясно, — сказал Романов. — Поверить в такое "кино" может только книжный червь,
никогда не видевший не только зеков-лесорубов, но и обыкновенного леса. Согласимся, что оба
"жареных факта", по сути своей, — бред сивой кобылы.
Все согласно кивнули головами.
— Я, — заговорил Назаров, — уже "усумнился" в честности Солженицына. Ведь как
бывший зек он не может не понимать, что суть этих сказок никак не вяжется с распорядком
жизни ГУЛАГа. Имея десятилетний опыт лагерной жизни, он, конечно, знает, что смертников в
лагеря не везут. А приводят приговор в исполнение в других местах. Он, конечно, знает, что
любой лагпункт — это не только место, где зеки "тянут срок", а еще и хозяйственная единица
со своим планом работ. Т.е. лагпункт — это производственный объект, где зеки — работники, а
начальство — управляющие производством. И если где-то "горит план", то лагерное
начальство может иногда удлинить рабочий день зеков. Такое нарушение режима ГУЛАГа
часто и случалось. Но чтобы своих работников уничтожать ротами — это дурь, за которую само
начальство непременно было бы жестоко наказано. Вплоть до расстрела. Ведь в сталинские
времена дисциплину спрашивали не только с рядовых граждан, с начальства спрос был еще
строже. И если, зная все это, Солженицын вставляет в свою книгу небылицы, то ясно, что эта
книга написана не для того, чтобы рассказать правду о жизни ГУЛАГа. А для чего — я еще не
понял. Так что давай продолжим.
— Продолжим, — сказал Романов. — Вот еще одна страшилка: "Осенью 1941 г. Печерлаг
(железнодорожный) имел списочный состав 50 тыс., весной — 10 тыс. За это время никуда не
отправлялось ни одного этапа — куда же делись 40 тыс.?". Вот такая страшная загадка, —
закончил Романов. Все задумались...
— Не пойму юмора, — нарушил молчание Семен Никифорович. — Зачем читателю
загадки загадывать? Рассказал бы сам, что там стряслось...
И вопросительно посмотрел на Романова.
— Тут, видимо, имеет место литературный прием, при котором читателю как бы говорят:
дело настолько простое, что любой лох сам сообразит, что к чему. Дескать, комментарии из...
— Стоп! Дошло, — воскликнул Семен Никифорович. — Здесь "тонкий намек на толстые
обстоятельства". Дескать, раз лагерь железнодорожный, то 40 тыс. зеков за одну зиму были
угроблены на строительстве дороги. Т.е. косточки 40 тыс. зеков покоятся под шпалами
построенной дороги. Это я должен сообразить, и в это должен поверить?
— Похоже, что так, — ответил Романов.
— Здорово! Это сколько же получается в сутки? 40 тыс. за 6-7 месяцев — значит больше 6
тыс. в месяц, и значит больше двести душ (две роты!) в сутки… Ай да Александр Исаич! Ай да
сукин сын! Да он же Гитлера… тьфу… Геббельса переплюнул по вранью. Помните? Геббельс в
1943 г. заявил на весь мир, что в 1941 г. большевики расстреляли 10 тыс. пленных поляков,
которых, на самом деле сами же и угробили. Но с фашистами все ясно. Стараясь спасти свою
шкуру, они этим враньем пытались поссорить СССР с союзниками. А чего ради старается
Солженицын? Ведь две сотни загубленных душ в сутки, рекорд...
— Постой! — перебил его Романов. Рекорды еще впереди. Ты лучше скажи, почему не
веришь, какие у тебя доказательства?
— Ну прямых доказательств у меня нету. А серьезные соображения есть. И вот какие.
Большая смертность в лагерях бывала только от недоедания. Но не такая большая! Здесь
разговор о зиме 41 года. И я свидетельствую: в первую военную зиму в лагерях было еще
нормальное питание. Это, во-первых. Во-вторых. Печерлаг, конечно, строил железную дорогу
на Воркуту — больше там некуда строить. Во время войны это была задача особой важности.
Значит и спрос с начальства лагеря был особо строгий. А в таких случаях начальство старается
выхлопотать для своих работников дополнительное питание. И там оно наверняка было. Значит
и говорить о голоде на этой стройке — заведомо врать. И последнее. Смертность в двести душ в
сутки никакой секретностью не скроешь. И не у нас, так за бугром печать об этом сообщила бы.
А в лагерях о таких сообщениях обязательно и быстро узнавали. Это я тоже свидетельствую.
Но я никогда и ничего о высокой смертности в Печерлаге не слыхал. У меня все.
Романов вопросительно посмотрел на Назарова.
— Я, кажется, знаю разгадку, — сказал он. — На Колыму я попал с Воркутлага, где
пробыл два года. Так вот, теперь вспомнил: многие старожилы говорили, что в Воркутлаг
попали после окончания строительства железной дороги, а раньше числились за Печерлагом.
Поэтому они никуда не этапировались. Вот и все.
— Логично, — сказал Романов. — Сперва гуртом строили дорогу. Потом большую часть
рабсилы кинули на строительство шахт. Ведь шахта — это не просто дырка в земле, и на
поверхности нужно много чего понастроить, чтобы уголек "пошел на-гора". А стране уголек
стал ой как нужен. Ведь тогда Донбасс-то у Гитлера оказался. В общем, Солженицын здесь
явно схимичил, сотворив из цифр страшилку. Ну да ладно, продолжим.

ЖЕРТВЫ ГОРОДОВ

Вот еще одна цифровая загадка: "Считается, что четверть Ленинграда была посажена в
1934-1935 гг. Эту оценку пусть опровергнет тот, кто владеет точной цифрой и даст ее".
Ваше слово, Семен Никифорович.
— Ну, здесь говорится о тех, кто был взят по "делу Кирова". Их действительно было
много больше, чем могло быть виновато в смерти Кирова. Просто под шумок начали сажать
троцкистов. Но четверть Ленинграда, конечно, — нахальный перебор. А точнее пусть
попробует сказать наш друг — Питерский Пролетарий (так Семен Никифорович иногда
шутливо величал меня). Ты ведь тогда был там.
Пришлось говорить мне.
Тогда мне было 7 лет. И точно помню только траурные гудки. С одной стороны
слышались гудки завода "Большевик", а с другой — гудки паровозов со станции
"Сортировочная". Так что, строго говоря, ни очевидцем, ни свидетелем, я быть не могу. Но
тоже считаю, что названное Солженицыным количество арестованных фантастически
завышено. Только здесь фантастика не научная, а прохиндейская. Что Солженицын здесь
темнит, видно хотя бы из того, что требует для опровержения точную цифру (зная, что
читателю ее негде взять), а сам называет дробное число — четверть. Поэтому проясним дело,
посмотрим, что значит в целых числах "четверть Ленинграда". В то время в городе проживало
примерно 2 млн. человек. Значит, "четверть" — это 500 тыс.! По-моему, это настолько
прохиндейская цифра, что ничего больше доказывать не нужно.
— Нужно! — убежденно сказал Романов. — Мы же имеем дело с Нобелевским
лауреатом...
— Ну ладно, — согласился я. — Вы знаете лучше меня, что большинство зеков —
мужчины. А мужчины везде составляют половину населения. Значит, в то время мужское
население Ленинграда было равно 1 млн. Но ведь не все население мужского пола можно
арестовать — есть грудные младенцы, дети и престарелые люди. И если я скажу, что таких
было 250 тыс., то дам большую фору Солженицыну — их, конечно, было больше. Но пусть
будет так. Остается 750 тыс. мужчин активного возраста, из которых Солженицын забрал 500
тыс. А для города это значит вот что: в то время везде работали в основном мужчины, а
женщины были домохозяйками. А какое предприятие сможет продолжить работу, если из
каждых трех работников лишится двух? Да весь город встанет! Но этого же не было.
И еще. Хотя мне и было тогда 7 лет, но могу твердо свидетельствовать: ни мой отец и
никто из отцов моих знакомых сверстников арестован не был. А при таком раскладе, какой
предлагает Солженицын, арестованных у нас во дворе было бы много. А их вообще не было. У
меня все.
— Я, пожалуй, добавлю вот что, — сказал Романов. — Случаи массовых арестов
Солженицын называет "потоками, вливающимися в ГУЛАГ". И самым мощным потоком он
называет аресты 37-38 гг. Так вот. Если учесть, что в 34-35 гг. троцкистов сажали не меньше,
чем на 10 лет, то ясно: к 38-му г. никто из них не вернулся. И в "большой поток" из Ленинграда
брать было просто некого...
— А в 41-ом — вмешался Назаров, — в армию призывать было бы некого. А я где-то
читал, что тогда Ленинград дал фронту около 100 тыс. одних только ополченцев. В общем,
ясно: с посадкой "четверти Ленинграда" Солженицын опять переплюнул господина Геббельса.
Посмеялись.
— Эт-точно! — воскликнул Семен Никифорович. — Любители потолковать о "жертвах
сталинских репрессий" любят вести счет на миллионы и не меньше. К этому случаю мне
вспомнился один недавний разговор. Есть у нас в поселке один пенсионер, краевед-любитель.
Интересный мужик. Зовут его Василий Иваныч, а потому и кликуха у него — "Чапай". Хотя
фамилия у него тоже исключительно редкая — Петров. На Колыму он прибыл на 3 года раньше
меня. И не так, как я, а по комсомольской путевке. В 1942-м добровольно ушел на фронт. После
войны вернулся сюда, к семье. Всю жизнь шоферил. Он частенько заходит в нашу гаражную
биллиардную — любит шары погонять. И вот как-то при мне подходит к нему один молодой
шоферишка и говорит: "Василий Иваныч, скажите честно, страшно было жить здесь в
сталинские времена?" Василий Иваныч посмотрел на него удивленно и сам спрашивает: "Ты о
каких страхах толкуешь?"
"Ну, как же, — отвечает шоферишка, — сам слыхал по "Голосу Америки". Здесь в те годы
угробили несколько миллионов зеков. Больше всего полегло их на строительстве Колымской
трассы..."
"Ясно, — сказал Василий Иваныч. — А теперь слушай внимательно. Чтобы где-то
угробить миллионы людей, нужно чтобы они там были. Ну хотя бы короткое время — иначе
гробить будет некого. Так или нет?"
"Логично" — сказал шоферишка.
"А теперь, логик, слушай еще внимательнее, — сказал Василий Иваныч и, повернувшись
ко мне, заговорил. — Семен, мы с тобой точно знаем, а наш логик наверно, догадывается, что
сейчас на Колыме народу живет много больше, чем в сталинские времена. Но насколько
больше? А?"
"Думаю, что раза в 3, а, пожалуй, и в 4" — ответил я.
"Так! — сказал Василий Иваныч, и, повернулся к шоферишке. — По последнему
статистическому отчету (они ежедневно печатаются в "Магаданской правде"), сейчас на
Колыме (вместе с Чукоткой) проживает около полумиллиона человек. Значит, в сталинские
времена здесь проживало, самое большее, около 150 тыс. душ… Как тебе эта новость?"
"Здорово! — сказал шоферишка. — Никогда бы не подумал, что радиостанция такой
солидной страны могла так паскудно врать..."
"Ну так знай, — назидательно сказал Василий Иваныч, — на этой радиостанции трудятся
такие ушлые ребята, которые запросто делают из мухи слона. И начинают торговать слоновой
костью. Берут недорого — только уши развесь шире..."

ЗА ЧТО И СКОЛЬКО

— Хороший рассказ. А главное к месту, — сказал Романов. И спросил меня:
— Ты, кажется, хотел рассказать что-то про знакомого тебе "врага народа"?
— Да не моего знакомого, а отца одного из моих знакомых пацанов посадили летом 38-го
за антисоветские анекдоты. Дали ему 3 года. А отсидел только 2 — досрочно освободили. Но
вместе с семьей выслали за 101 км, кажется, в Тихвин.
— Ты точно знаешь, что за анекдот дали 3 года? — спросил Романов. — А то у
Солженицына другие сведения: за анекдот — 10 и более лет; за прогул или опоздание на работу
— от 5 до 10 лет; за колоски, собранные на убранном колхозном поле, — 10 лет. Что ты на это
скажешь?
— За анекдоты 3 года — это я знаю точно. А насчет наказаний за опоздания и прогулы —
твой лауреат врет, как сивый мерин. Я сам имел две судимости по этому указу, о чем есть
соответствующие записи в трудовой книжке...
— Ай да Пролетарий!.. Ай да шустряк!.. Не ожидал!.. — съязвил Семен Никифорович.
— Ну, ладно, ладно! — отозвался Романов. — Дай человеку исповедаться...
Пришлось исповедаться.
— Кончилась война. Жить стало полегче. И стал я получки отмечать выпивкой. А ведь у
пацанов где выпивка, там и приключения. В общем, за два опоздания — 25 и 30 минут
отделался выговорами. А когда опоздал на полтора часа, получил 3-15: с меня 3 месяца
высчитывали по 15% заработка. Только рассчитался — снова попал. Теперь уже на 4-20. Ну а
третий раз меня ожидало бы наказание 6-25. Но "миновала меня чаша сия". Понял, что работа
— дело святое. Конечно, тогда мне казалось, что наказания чересчур строгие — ведь война уже
кончилась. Но старшие товарищи утешили меня тем, что, дескать, у капиталистов дисциплина
еще строже и наказания горше: чуть что — увольнение. И становись в очередь на бирже труда.
А когда подойдет очередь снова получить работу — неизвестно… А случаи, когда человек
получал тюремный срок за прогулы, мне неизвестны. Слыхал, что за "самовольный уход с
производства" можно получить год-полтора тюрьмы. Но ни одного такого факта я не знаю.
Теперь о "колосках". Я слыхал, что за "кражу сельхозпродукции" с полей можно
"получить срок", размер которого зависит от количества украденного. Но это говорится о полях
неубранных. А собирать остатки картошки с убранных полей я сам ходил несколько раз. И
уверен — арестовывать людей за сбор колосков с убранного колхозного поля — бред сивой
кобылы. И если кто из вас встречал людей, посаженных за "колоски", пусть скажет.
— Я знаю 2 похожих случая, — сказал Назаров. — Это было в Воркуте в 1947 г. Два
17-летних пацана получили по 3 года каждый. Один попался с 15-ю кг молодой картошки, да
дома обнаружили еще 90 кг. Второй — с 8-ю кг колосков, да дома оказалось еще 40 кг. И тот и
другой промышляли, конечно же, на неубранных полях. А такая кража и в Африке кража. Сбор
же остатков с убранных полей нигде в мире кражей не считался. И соврал тут Солженицын
затем, чтобы лишний раз лягнуть Советскую власть...
— А может быть, у него было другое соображение, — вмешался Семен Никифорович, —
ну как у того журналиста, который, узнав, что собака укусила человека, написал репортаж о
том, как человек покусал собаку...

ОТ БЕЛОМОРА И ДАЛЬШЕ

— Ну хватит, хватит, — прервал общий смех Романов. И добавил ворчливо: — Совсем
задолбали бедного лауреата… — Потом, посмотрев на Семена Никифоровича, заговорил:
— Ты давеча пропажу 40-а тыс. зеков за одну зиму назвал рекордом. А это не так.
Настоящий рекорд, по Солженицыну, был на строительстве Беломорканала. Слушай: "Говорят,
что в первую зиму, с 31-го на 32-й год 100 тыс. и вымерло — столько, сколько постоянно было
на канале. Отчего же не поверить? Скорей даже эта цифра преуменьшенная: в сходных
условиях в лагерях военных лет смертность в 1% в день была заурядна, известна всем. Так что
на Беломоре 100 тыс. могло вымереть за 3 месяца с небольшим. А тут и другая зима, да между
ними же. Без натяжки можно предположить, что и 300 тыс. вымерло". Услышанное так всех
удивило, что мы растерянно молчали...
— Меня вот что удивляет — снова заговорил Романов. — Все мы знаем, что на Колыму
зеков привозили только раз в году — в навигацию. Знаем, что здесь "9 месяцев зима —
остальное лето". Значит, по раскладке Солженицына, все местные лагеря каждую военную
зиму должны были троекратно вымирать. А что мы видим на деле? В собаку кинь, а попадешь в
бывшего зека, всю войну мотавшего срок здесь, на Колыме. Семен Никифорович, откуда такая
живучесть? Назло Солженицыну?
— Не ерничай, не тот случай — хмуро оборвал Романова Семен Никифорович. Потом,
покачав головой, заговорил, — 300 тыс. мертвых душ на Беломоре?! Это такой подлый свист,
что и опровергать не хочется… Я, правда, там не был — срок получил в 1937 г. Но ведь и этот
свистун там не был! От кого же он слыхал эту парашу насчет 300 тыс.? Я о Беломоре слыхал от
блатарей-рецидивистов. Таких, которые на волю выходят только затем, чтобы немного
покуролесить и снова сесть. И для которых любая власть плоха. Так вот, о Беломоре они все
говорил, что жизнь там была — сплошная лафа! Ведь Советская власть именно там впервые
испробовала "перековку", т.е. перевоспитание уголовников методом особого вознаграждения за
честный труд. Там впервые ввели дополнительное и более качественное питание за
перевыполнение нормы выработки. А главное, ввели "зачеты" — за один день хорошей работы
засчитывались 2, а то и 3 дня срока заключения. Конечно, блатари тут же научились добывать
туфтовые проценты выработки и досрочно освобождались. О голоде и речи не было. От чего же
могли умирать люди? От болезней? Так на эту стройку больных и инвалидов не привозили. Это
говорили все. В общем, Солженицын свои 300 тыс. мертвых душ из пальца высосал. Больше им
неоткуда взяться, ибо такую муру никто рассказать ему не мог. Все.
В разговор вступил Назаров:
— Все знают, что на Беломоре побывало несколько комиссий писателей и журналистов,
среди которых были и иностранцы. И никто из них даже не заикнулся о такой высокой
смертности. Как это объясняет Солженицын?
— Очень просто, — ответил Романов, — большевики их всех или запугали или купили...
Все засмеялись… Отсмеявшись, Романов вопросительно посмотрел на меня. И вот что я
рассказал.
Как только я услыхал о смертности в 1% в сутки, мне подумалось: а как с этим было в
блокадном Ленинграде? Оказалось: примерно в 5 раз меньше 1%. Вот смотрите. По разным
оценкам, в блокаде оказалось, от 2,5 до 2,8 млн. человек. А самый смертельно голодный паек
ленинградцы получали примерно 100 дней — такое вот совпадение. За это время при
смертности 1% в сутки умерли бы все жители города. Но известно, что от голода умерло 900 с
лишним тыс. человек. Из них за смертельные 100 дней погибло 450-500 тыс. человек. Если
разделить общее число блокадников на число погибших за 100 дней, получим цифру 5. Т.е. в
эти страшные 100 дней смертность в Ленинграде была в 5 раз меньше 1%. Спрашивается:
откуда в лагерях военного времени могла взяться смертность в 1% в сутки, если (как вы все
хорошо знаете) даже штрафной лагерный паек был в 4 или 5 раз калорийней блокадного пайка?
И ведь штрафной паек давался в наказание на короткое время. А рабочий паек зеков в войну
был не меньше пайка вольных рабочих. И понятно почему. Во время войны в стране была
острая нехватка рабочих рук. И морить голодом зеков было бы просто дуростью со стороны
властей...
— Тут я посмотрел на Романова и добавил: "Это к твоему глумливому вопросу о том,
почему выжили колымские зеки...
Семен Никифорович встал, обошел стол, обеими руками потряс мою руку, шутливо
поклонился и с чувством произнес:
— Очень признателен, молодой человек!.. — Потом, обращаясь ко всем, сказал, —
Кончаем эту бодягу. Пошли в кино — там начинается повторный показ фильмов о Штирлице.
— В кино успеем, — сказал Романов, посмотрев на часы. — Напоследок хочу знать ваше
мнение о разногласии в отношении к лагерным больницам, которое возникло между
Солженицыным и Шаламовым — тоже "лагерным писателем". Солженицын считает, что
лагерная санчасть создана для того, чтобы способствовать истреблению зеков. И ругает
Шаламова за то что: "… он поддерживает, если не создает легенду о благотворительной
санчасти..."
Вам слово, Семен Никифорович.
— Шаламов тянул срок здесь. Я, правда, сам с ним не встречался. Но от многих слыхал,
что в отличие от Солженицына ему и тачку приходилось катать. Ну а после тачки побывать
несколько дней в санчасти — действительно благо. Да еще, говорят, ему повезло попасть на
курсы фельдшеров, окончить их и самому стать работником больницы. Значит, дело он знает
досконально — и как зек, и как работник санчасти. Поэтому я Шаламова понимаю. А
Солженицына понять не могу. Говорят, что он большую часть срока проработал
библиотекарем. Понятно, что в санчасть он не рвался. И все же именно в лагерной санчасти у
него вовремя обнаружили раковую опухоль и вовремя ее вырезали, т.е., спасли ему жизнь… Не
знаю, может это и параша… Но если бы довелось его встретить, я бы спросил: правда ли это? И
если бы это подтвердилось, то, глянув ему в глаза, я сказал бы: "Хмырь ты болотный! Тебя в
лагерной больнице не "истребляли", а жизнь твою спасали… Сука ты позорная!!! Больше мне
нечего сказать..."

В. К. Алмазов
Сука ты позорная