Курка, млеко, яйки.

Все помнят эти слова из фильмов про фашистов. А я вспоминаю рассказ бабушки, как все это повторилось в конце войны, но немного по-другому. Через поселок, в котором она жила, гнали колонну пленных фрицев. И вот эти грязные, в лохмотьях фрицы заходили к русским во дворы, и пытались менять самодельные игрушки, глиняные свистульки и всякое такое на что-нибудь поесть.

Зашел и к ним один такой, и со словами «Либе, катоше» (Хлеба, картошки) начал протягивать им свои самоделки. И они дали ему еды. И многие давали. Ибо не было к этим жалким людям уже какого-то чувства ненависти, а была жалость и Христова любовь. Да, можно было плюнуть ему в лицо, огреть кочергой — никто бы слова не сказал, но не делали этого. Когда немец взял, то, что ему дали, у него задрожали руки, и он беззвучно разрыдался. Слезы текли по его впалым, небритым щекам. Он кое как смог выдавить из себя «Данке!», его окрикнул конвойный, и он побрел к колонне. В семье бабушки на тот момент было три похоронки. Вот такой вот он, русский
человек…

Победить врага — это по-русски. А вот измываться над уже поверженным врагом — нет. И когда мне говорят, что вы мол, русские, злорадствуете по поводу того, что происходит на Украине, я всегда вспоминаю эту историю, и могу сказать, что вы просто совсем не знаете русских.

Вадим Сибирский