Когда я начал заниматься Абхазией и Южной Осетией, меня коробило, как пропагандисты легко используют термин «грузинский фашизм». Меня и здесь — в Донецке — это отчасти коробит. Да, собственно, и сами дончане, называя украинцев фашистами, чувствуют, что где-то перегнули палку. Ну, какие фашисты?! У многих на той стороне родственники, друзья, знакомые, которые совсем не похожи на хрестоматийных эсесовцев. И вот здесь не хватает двух вещей — расстояния на дистанции теории и времени и понимания, что нынешний нацизм просто не может явиться в тех же одеждах, что и исторический. Его риторика — абсолютно европейская, он маскирует свою природу всем арсеналом демократических норм и ценнностей, он каждую секунду помнит, что должен соответствовать жестким формальным условиям, которые поставил перед ним западный мир. Его выдает лишь логика действий.

На периферии маргиналы вроде «Правого сектора» не думают скрывать своих сугубо нацистских взглядов, даже светочи украинской журналистики как Портников и Стреляный перестали соблюдать политес — один предложил избавиться от балласта населения Донбасса, другой — от вообще всего русского. Киевские же власти могут лишь случайно оговориться, но в целом стараются поддерживать дискурс о мире, порядке, демократии… Но действуют в границах устоявшегося, привычного для Украины после СССР курса — украинизации как ограничения в правах русского языка, русской идентичности, самоуправления русских областей, они продолжают строить украинскую нацию, обеспечив ее политическими преференциями.

И становится ясно, что нацизм здесь — такой же, как и у Яроша, только без свастики, откровенных призывов к расправе над унтерменшем из Донбасса и утверждений о превосходстве поднявшейся неведомо из какого фиолетового рая украинской расы.