Небольшой китайский ресторан. Узкие двери, четыре столика.
Выбегает официант.
— Я очень сожалею, очень. Мы приносим официальные извинения. К сожалению, ваша коляска не войдет в эти двери. Если вас не затруднит, вы можете зайти в соседний зал. Вы ничего не потеряете, уверяю вас, то же меню, такое же оформление зала, тот же шеф‑повар. У нас есть сертификат, вы можете с ним ознакомиться. Никакой дискриминации.
Я смущенно пытаюсь успокоить его, заверяю, что меня ничуть не затруднит пройти в соседний зал. Он провожает меня до входа в другой зал.
Этот зал чуть побольше. Официант провожает меня до свободного столика, раздвигает передо мной стулья.
Некоторые посетители ресторана убирают ноги из прохода, некоторые не обращают на мою коляску никакого внимания. Когда колеса коляски наезжают на чьи‑то ноги, человек вскрикивает. Еще бы, вес коляски не маленький. Мы обмениваемся извинениями.
Официант изумленно смотрит на меня.
— Почему вы все время извиняетесь? Вы имеете такое же право есть в этом ресторане, как и они…

… Стою на тротуаре. Я последний день в Америке. Завтра меня отвезут в аэропорт, посадят в самолет. Самолет в срок доставит меня в Россию. Там, в далекой России, меня аккуратно положат на диван и приговорят к пожизненному заключению в четырех стенах. Добрые русские люди будут давать мне еду, пить со мной водку. Там будет сытно и, может быть, тепло. Там будет все, кроме свободы. Мне запретят видеть солнце, гулять по городу, сидеть в кафе. Снисходительно объяснят, что все эти излишества для нормальных, полноценных граждан. Дадут еще немного еды и водки и в очередной раз напомнят о моей черной неблагодарности. Скажут, что я хочу слишком многого, что нужно немного потерпеть, немного, совсем чуть‑чуть, лет пятьдесят. Я буду со всем соглашаться и отрешенно кивать. Буду послушно делать что прикажут и молча терпеть позор и унижение. Приму свою неполноценность как неизбежное зло и стану медленно подыхать. А когда мне надоест такая сволочная жизнь и я попрошу немного яду, мне, разумеется, откажут. Быстрая смерть запрещена в той далекой и гуманной стране. Все, что мне позволят, — медленно травиться водкой и надеяться на язву желудка или инфаркт.

Вышла девушка, которая представилась арт-директором. Она тоже сказала, что извините, мы вас пустить не можем, потому что вы будете смущать наших посетителей своим видом».

Форумчане на портале е1 написали, что это произошло в ресторан-клубе «Галерея» по ул. Фурманова, 60.

Хотя надо заметить, что в заведении есть пандус для инвалидов-колясочников. Иногда легче построить дорогостоящий пандус, чем поменять отношение людей.

История про детей-инвалидов, которых не пустили в океанариум, напомнила мне такие события. Лет 20 назад в Иркутской области матери олигофренов, устав обивать чиновничьи пороги с просьбами наладить учебу для своих необычных детей, сами обустроили школу. Сами в ней и преподавали. Там же устроили мастерские, в которых мальчики изучали столярное дело, а девочки осваивали шитье. А когда чада подросли, мамки перевезли их от глаз подальше — в социальную деревню Исток, которую тоже сами создали на месте заброшенной воинской части.
— Нашим детям нет места в этом обществе, — говорили мне, репортеру, эти женщины. — С ними даже в автобусе тяжко ехать. Кто-то пялится во все глаза, а кто-то брезгливо отходит в сторону как от заразы какой. Это на Западе к инвалидам достойное отношение, а у нас…
И правда, почему в России такое отчуждение к инвалидам? У нас, что, варварская страна?

Это закономерно. Чем менее развито общество, тем более жестоко оно к инвалидам и старикам как к обузе. Древние, как известно, родившихся инвалидов предавали смерти. Также и к старикам милосердия не питали. Нынешняя Россия, конечно же, в плане гуманности ушла далеко вперед. Но еще не настолько, чтоб инвалиды в нашей стране чувствовали себя полноценными гражданами. Увы…

Думаю, что инвалиды раздражают тех, кто сам душевный инвалид. Кто ограничен в чувствах, кто не может быть милосерден.
Как-то моя подруга жаловалась. Пришла она с дочкой к педиатру. Там огромная очередь. И в этой очереди мама с мальчиком-инвалидом. Калека стенает, мучается. Родительница утешает, но мальчик только сильней кричит и раздражает очередь. Так вот подруга моя после негодовала: «Для таких уродов нужны отдельные клиники!» Как же хотелось наорать на нее: «Очнись, мамаша, представь, что это твой ребенок — урод!», но я отвечала: «Дорогая, надо быть терпимее к людям».
Тогда мне казалось, что раздражение к инвалидам испытывают лишь отдельные индивиды. Теперь я вижу — мы насквозь больное дикое общество, которое осуждает авиакомпанию, не пустившую в самолет девушку-калеку, но при этом практически никто из нас не захочет сидеть с ней рядом в салоне.

Ежели без лукавства, то я бы тоже предпочел лететь со здоровым соседом, но потерпел бы и с инвалидом.
Обрати внимание, что у нас даже весьма уважаемые лица из телевизора когда, например, костерят бандитов и террористов, то говорят про оных «уроды! дебилы!». Отсюда и обратное отношение общества к людям с физическими, умственными отклонениями – «они подлые террористы». Видно вот это древнее подсознательное «калека – обуза» и ныне проявляется как в речевом, так и поведенческом отношении к инвалидам.

Напугала не сама история, а реакция читателей, которые используют форум, как маленькую трибуну. Столько злобищи я не видела давно. Мам инвалидов читатели иначе как «мамашами» не называют, припечатывая нелицеприятный эпитет.
«Не хочу врать, притворно улыбаться и сюсюкать при виде дауна… Хочу проводить время в обществе здоровых», — писала одна дама.
«Не надо организовывать для таких бесплатные экскурсии, они и не будут в таком количестве везде… их родители расслабились и забыли, есть и другие дети...» — шипел еще один «рационализатор».
«Если бы мамашкам-скандалисткам реально нужно было бы пойти в океанариум, они бы пошли в обозначенное время. Но им был нужен скандал, они его и сделали», — осудил следующий.
«Инвалид — граната с выдернутой чекой», — подвел итог еще один читатель…
И как теперь родителям таких детей выходить в мир?

Как отмечается в сообщении на сайте ОЗПП, владельцы заведений забывают, что ничем не обоснованное решение охраны клуба или ресторана не пропустить посетителя в заведение нарушает права потребителей, поскольку обычный клуб, не являющий неким закрытым заведением, не имеет права отказать в оказании услуги.

Подобные нарушения наказуемы, но при этом штрафы настолько мизерны, что клубу иногда проще их заплатить и продолжить нарушать права потребителей.

Как отмечает ОЗПП, на Западе подобные схемы не проходят, потому что там суды высоко оценивают так называемый моральный вред, понесенный потребителям, и соответственно штрафуют провинившееся заведение.

Комментирует председатель Общества защиты прав потребителей Михаил Аншаков: «Если вы принципиальный гражданин, и в клуб идете в компании (то есть, имеете свидетелей), а вас не пустили, вы можете обратиться в суд и потребовать компенсации морального вреда.

Желательно запастись свидетелями, сфотографировать вывеску клуба и вход на предмет фиксации наличия либо отсутствия правил посещения, сфотографироваться на фоне клуба самому, чтобы потом в суде можно было доказать, что вы выглядели вполне нормально и в заведение вас не пускали по прихоти охраны.

Возмещение морального ущерба, конечно, небольшое. Наша судебная система оценивает наши моральные страдания в незначительной мере. Она так защищается от наплыва исков. Однако потребителям мы можем посоветовать активнее защищать свои права в данном вопросе, обращаться в суды и писать жалобы. Возможно, подобная массовое давление поможет сдвинуться в этом вопросе с мертвой точки».