Примером для российской полиции может быть Япония, где уровень уличной преступности является одним из самых низких в мире. При этом на одного штатного сотрудника японской полиции в среднем приходится 550–560 граждан, что в 1,5–2 раза больше, чем в США, Германии и Франции. Несмотря на это, в Японии патрульно-постовая служба задерживает 60–65% нарушителей уголовного кодекса по горячим следам, часто на месте преступления.

Зарубежные журналисты объясняют этот факт «особенностями менталитета японцев», их законопослушностью. Но при этом как-то забывается, что менталитет не врожденная категория, он формируется годами общественной практики. В истории Японии были периоды разгула преступности, в том числе и уличной. А нынешняя законопослушность японцев — во многом результат многолетней целенаправленной деятельности полиции.

Изобретение самурая

Наша полиция могла бы многое позаимствовать из японского опыта борьбы с преступностью. Прежде всего структуру городских полицейских будок — «кобан», что в словарях переводится как «полицейская будка», а дословно, и более точно, как «общающийся сторож».

В столице Японии «кобан» появились в 1874 году. Страна переживала бурные социальные перемены, тысячи голодных крестьян хлынули в города. В Токио резко обострилась проблема уличной преступности. Даже привлечение армейских подразделений для патрулирования не давало результата.

Стало ясно, что нужны не патрули, а особые формирования, нацеленные на борьбу с уличной преступностью. Тогда и появились постоянные грибки, под которыми укрывались от непогоды «общающиеся сторожа», дежурные полицейские «шаговой доступности».

Их структуру предложил отец-основатель японской полиции, самурай Тосиеси Кавадзи. С самурайским подходом он сформулировал свод заповедей полицейского. Их основная мысль — полиция должна «служить лекарством для общества, предотвращающим его скатывание в хаос», т.е. работа должна быть нацелена на предотвращение преступлений. А это возможно только в случае, если «полицейские будут постоянно добиваться уважения у населения». Во многом именно тесный контакт с населением позволил «общающимся сторожам» молодой японской полиции навести порядок в крупных городах.