То, что немецкие репортеры интересуются чернобыльской радиацией в России, приветствует отнюдь не каждый. “Чернобыль давно не актуален. Занимайтесь лучше своими старыми атомными станциями”, — советовал мне один окологосударственный эколог. Это правда, в Германии немало старых АЭС. Опасные станции. Однако и о них, и вообще об опасностях ядерной энергетики после “Фукусимы” немецкая пресса писала, наверное, больше, чем обо всей России в прошлом десятилетии. После “Фукусимы” немецкие “зеленые” добились сенсационных побед на выборах в двух землях, а в бундестаге готовится закон об окончательном закрытии в Германии всех АЭС.

“Фукусима” показала, что перед ядерной бедой не только атомная промышленность советского типа прятала голову в песок. Катастрофа в Японии — также и информационная катастрофа. А официальная Россия радостно сообщает, что фукусимская радиация не представляет никакой угрозы для россиян. Счастливая страна, не страдающая ядерными фобиями слабонервных западных европейцев!

Но в Старом Вышкове чернобыльская радиация присутствует как бог, которому совершенно не важно, верят ли в него или нет. Или как смерть, которая достигает и тех, которые ее игнорируют. (Конечно, в отличие от бога и смерти радиация не вечна. Период полураспада у стронция 28 лет, у цезия 30 лет, однако у плутония — 24 тысячи лет.) Радиация здесь везде. В траве около детского сада дозиметр Бориса показывает 138 микрорентген в час, в четыре раза выше допустимой нормы. Радиация в деревьях, в дровах — печки называют реакторами. Радиация в птицах на небе, в целине, в картошке и других овощах.

И в людях. “Вкус у радиации кисловатый, как у металла на языке”, — говорит Борис.

Учительницы в школе жалуются на повышенную температуру, головную боль, аллергию на солнце. Дети, говорят они, также страдают, у них большие проблемы с памятью.

В школе 44 ребенка. Сами они не жалуются, шумят, играют. Они не понимают, что такое лучевая болезнь, не очень переживают, когда врачи в городе диагностируют у них увеличенную щитовидку или рекомендуют химиотерапию в Брянске.

А что родители? Народ в основном здесь давно сдался радиации. Это только Борис покупает иностранные витаминные таблетки, только его жена сажает в огороде не чеснок, а цветы. Борис катается по окрестным районам на своей “девятке”, занимается антиквариатом и может купить неместные продукты и грецкие орехи. Говорит, в них много йода.

А другие о радиации стараются не думать и не говорить. У доярок местного колхоза-банкрота зарплата 1000 рублей плюс пара сотен “чернобыльских” рублей. Остается банальный выбор: или жрать радиацию, или ничего не жрать.

Как и вся сельская Россия, Старый Вышков кормится лесными грибами, ягодами, рыбой да огородами. И таким образом обеспечивается солидными дозами внутреннего излучения, самого опасного.

В областной Думе мне сказали, что Старый Вышков относится к “зоне отчуждения”: уровень заражения выше 40 кюри на квадратный километр, людям там нельзя находиться. В районном управлении говорят…