Около 3 лет назад в «Доме ветеранов партии» в Переделкине автор этих строк беседовал с Евгением Александровичем Буздаковым, в 1954-62 годах работавшим в Юркомиссии Совмина. Несмотря на 80-летний возраст, Буздаков прекрасно помнил, как шла реформа МВД при Хрущеве, благо сам принимал в ней активное участие. «Я занимался кодификацией законов, но на самом деле — пересмотром законодательства сталинского времени. Сидели мы в здании Верховного суда. У нас тогда были такие полномочия, что мы могли вызвать для объяснений любого чиновника, вплоть до министра сталинского правительства, даже если он был уже на пенсии. И вот тогда я узнал, что к восьмидесяти процентам указов Сталина сам Сталин не был причастен. У Поскребышева было факсимиле его подписи, по ночам приходили просители, и секретарь в двух экземплярах штамповал эти документы. Вот такова была советская юридическая практика. С такой системой мы и должны были покончить», — говорил он.

Буздаков рассказывал, что главная идея хрущевской реформы МВД включала в себя 2 основных пункта: возвращение ленинских принципов и вовлеченность общественности в охрану правопорядка (в 1917-18 годах, к примеру, наряду с «государственной» милицией существовали милиции рабочая, студенческая и сельская). Все остальное – гуманизация наказаний, народные дружины, вычищение сталинских карателей из органов – было уже следствием этих двух принципов.

При этом стоит напомнить, что хрущевская реформа проходила в чрезвычайно неблагоприятных условиях. По бериевской амнистии 1953 года на свободу вышли сотни тысяч уголовников (вопреки расхожему мнению, политических из ГУЛАГа стали массово освобождать только с 1955 года). И если в Москве и нескольких центральных городах ситуацию еще как-то удавалось держать под контролем, то за пресловутым «101-м километром» царил беспредел. Буздаков вспоминает, что некоторые отделения милиции в небольших городах баррикадировались – сотрудники ежечасно ожидали налета рецидивистов.