Время и место для России ("The New York Times", США)
Для России минувшее десятилетие начиналось на оптимистической ноте. Страна оправлялась от тяжёлого финансового кризиса и от политических неурядиц девяностых. Промышленность и сельское хозяйство быстро восстанавливались, была спасена и укреплена финансовая система. Бизнес привлекал в свою среду миллионы людей, находивших применение своим силам и талантам. Государственные институты начинали работать более надёжно, начали формироваться структуры реального гражданского общества.


Сейчас многие с грустью вспоминают то время, когда у России был реальный работоспособный парламент, когда между интересами общества и бизнеса был диалог, когда люди искали и находили компромиссы. Многие вспоминают, как судебная власть ощутила свою самостоятельность, и как выяснилось, что у них, в их стране, которую они называли родной, есть гражданский долг, который надо выполнять. Тогда была надежда, что российский народ станет активным участником нового, динамичного, полноценного гражданского общества.


Начал прорезаться голос России и на международной арене, и это был голос соседа, наделённого ответственностью и доброй волей. Перед нами лежал длинный, но хорошо освещённый путь.? Но в последующие годы Россия сбилась с этого пути. Сегодня у нас практически нет реального парламента, нет независимых судов, нет свободы слова, нет и эффективно действующего гражданского общества. Надежды на образование новой российской экономики оказались бесплодными: наше промышленное производство, исключая сырьё, не способно конкурировать даже на внутреннем рынке. Роль России на международной арене тоже резко изменилась, теперь нас не столько уважают, сколько боятся.



Кого же винить в подобном обороте дела? Не только Кремль. Ответственность за трансформацию современной России следует возложить на элиту — то есть на людей, имевших отношение к принятию важнейших политических и экономических решений.


Начинается новое десятилетие, и мы видим, какую роль Россия теперь играет в мире. Моя страна