Сегодня, 7 декабря – день траура по погибшим при пожаре в Перми. А ровно месяц спустя 7 января – годовщина моей личной трагедии. Дата, которая для нашей семьи навсегда останется черным днем календаря.
В тот вечер, 7 января 2008 года на центральной площади нашего города проводился праздничный рождественский салют. Вместе с остальными людьми я стоял в отдалении и любовался распускающимися в небе сказочными цветами. И вдруг – адский раздирающий тело огонь: в меня попал неразорвавшийся пиротехнический заряд.
А дальше – только всеобъемлющая, всепоглощающая, всепроникающая боль. С ужасом вспоминаю, как я катался по земле, сбивая с себя пламя, как обожженными руками хватал снег, прикладывал его к себе, пытаясь охладить дикий пожар в груди, как ужасающий запах собственной горящей плоти разрывал мне ноздри, как билась в истерике моя мама, еще не осознавшая, что я остался жив. Прямой удар в область сердца был чудовищной силы. Врачи говорили, будь мальчик физически менее развит – оно остановилось бы.
Этот снаряд, попавший в меня не на поле боя, в мирное время лишил меня многих возможностей и многих иллюзий, изуродовав не только мое тело, но и мою душу, оставив глубокие незаживающие шрамы. Благодаря ему я стал взрослым в 12 лет.
За это время я увидел абсолютно безразличное отношение к тому, что произошло. Никто ни в чем не виноват. Ни мэрия Петропавловска, организовавшая общегородской праздник; ни предприниматель, устраивавший фейерверк; ни должностные лица, обеспечивающие безопасность подобного мероприятия; ни правоохранительные органы – из милиции, из прокуратуры, из следственного комитета мы получаем отказ за отказом в возбуждении уголовного дела. По их мнению, в этом случае нет состава преступления.
Как государство измеряет человеческую скорбь? Как быть с одной слезинкой ребенка, что дороже всех сокровищ мира? Достойна ли национального траура одна человеческая жизнь? Если да, то простите, меня господин Президент за то, что я тогда не погиб…