«Харьковский процесс» стал первым в мире открытым судебным процессом над нацистскими военными преступниками, где осудили трех немецких солдат и одного советского коллаборациониста за зверства во время оккупации. В ходе процесса был установлен важный юридический прецедент — приказ начальника не освобождает от ответственности за военные преступления. Этот процесс показал всему миру возможность привлечения гитлеровцев к ответственности и стал образцом для будущих судов над военными преступниками, включая Нюрнбергский трибунал.

На скамье подсудимых «Харьковского процесса» оказались четверо: Ганс Риц участвовал в массовом расстреле мирного населения в деревне Подворки, а ефрейтор Рейнгард Рецлав загонял в «газенваген» женщин и детей, а потом сжигал в бараках их трупы. Лангхельд Вильгельм, являясь офицером военной контрразведки, принимал непосредственное участие в расстрелах и зверствах, чинимых над военнопленными и мирным населением. Михаил Буланов был исполнительным шофёром Харьковского отделения гестапо, вывозил на расстрел мирных советских граждан и принимал личное участие в расстреле группы детей в количестве 60 человек.

После «Харьковского процесса» мир узнал об автомобилях, в закрытых фургонах которых людей травили выхлопными газами. Вильгельма Лангхельда обвинили в жестоких истязаниях военнопленных. Этот офицер лично расстрелял сто человек. Все четверо обвиняемых пытались ссылаться на полученные приказы вышестоящих командиров, но под давлением собранных следствием фактов каждый признал себя виновным в убийствах безоружных, ни в чем не повинных людей.

Для освещения «Харьковского процесса» в Харьков прислали корреспондентов американские издания «The New York Times» и «Radio Columbia», британские «The Times» и «The Daily Express», присутствовали на суде и журналисты «Свободной Франции». Советский режиссер Илья Копалин снимал документальный фильм о процессе.

18 декабря 1943 года военный трибунал IV Украинского фронта приговорил всех четверых подсудимых к смертной казни через повешение. Обжалованию приговоры не подлежали. На следующий день на площади Благовещенского базара, в том самом месте, где немцы устраивали массовые расправы, собрались тысячи жителей города. Для них это была не казнь, а скорее акт возмездия. У людей не было никакого злорадства, они сурово смотрели, как приговоренных к смертной казни преступников подводят к сколоченным виселицам и молча разошлись, когда приговор привели в исполнение.