Названы плюсы и минусы амбициозного газового проекта «Сила Сибири-2»

Мегапроект «Сила Сибири-2» давно стал притчей во языцех, как пример сверхамбициозной, но нереализуемой затеи. За десять лет, что идут о нем разговоры, отношение к нему в экспертной среде сложилось достаточно скептическое: Россия и Китай никак не могли согласовать условия, прежде всего цену. И вдруг случился некий перелом: в ходе встречи на саммите ШОС стороны подписали «юридически обязывающий» документ о строительстве магистрального газопровода. Ситуацию мы обсудили с ведущим аналитиком Фонда национальной энергетической безопасности, экспертом Финансового университета Игорем Юшковым.

– Можно ли расценивать подписание меморандума о строительстве «Силы Сибири-2» как прорыв? Ведь Китай годами упорно избегал даже маломальских подвижек в этом вопросе.

– Да, определенный прорыв налицо: стороны сдвинулись с мертвой точки, хотя итогового коммерческого контракта пока нет. У проекта «Сила Сибири-2» очень давняя история: Россия хотела реализовать его задолго до сокращения поставок в Европу. А его западный маршрут под тогдашним названием «Алтай» заявлялся раньше, чем газопровод «Сила Сибири», и должен был пройти через границу напрямую, без посредников, по западному участку российско-китайской границы. В декабре 2021-го, когда мы ещё полноценно поставляли газ в Европу, глава «Газпрома» Алексей Миллер, отчитываясь о работе компании за год перед Владимиром Путиным, сказал президенту, что на западносибирских месторождениях Бованенково и Харасавей можно добывать дополнительно 100 млрд кубометров газа.

Речь идет об уже имеющихся мощностях. Газа, который можно получить без всякого бурения и освоения, хватит на две «Силы Сибири-2» проектной мощностью 50 млрд кубометров. И это одно из главных конкурентных преимуществ проекта: нужно построить только линейную часть, саму трубу общей протяженностью около 6,7 тысячи километров (из них 2,7 тысячи пройдут по территории РФ), всё остальное уже есть. Когда сокращались поставки в Европу, Россия свои западносибирские месторождения просто останавливала. Теперь же намечается перспектива использовать их в целях долгосрочного экспорта газа в КНР. Наша позиция никак не поменялась за все эти годы, чего, конечно, не скажешь о китайской.

Фактор надежности

– Каковы причины этой довольно неожиданной для несведущих людей метаморфозы?

– Во-первых, усиливается конфронтация между Китаем и Соединенными Штатами. Пекин не делает ничего геополитически криминального, но при этом против его компаний, таких, к примеру, как Huawei, регулярно вводят санкции, постоянно запрещают поставки микрочипов. Цель очевидна: сдержать технологическое развитие страны. Китай понимает, что дальше ситуация будет только ужесточаться и что однажды США могут попытаться устроить ему ресурсный голод. Например, ввести вторичные санкции в отношении государств, продающих Китаю газ. И, к примеру, Австралия, будучи крупнейшим поставщиком СПГ на китайский рынок и одновременно – неотъемлемой частью западного мира, не посмеет ослушаться. То есть фактор надежности поставок становится для Китая всё более актуальным в свете обеспечения энергетической безопасности. Если раньше у него в приоритете была диверсификация (чем больше источников поставок, тем лучше), то сегодня – скорее надежность.

Риски связаны именно с южным направлением поставок. В частности, у американцев есть рычаги, чтобы взять под свой полный контроль и перекрыть Малаккский пролив – узкое бутылочное горлышко, расположенное между Сингапуром, Малайзией и Индонезией. В этом случае Китай не получит СПГ ни из Африки, ни с Ближнего Востока. А вот заблокировать северные каналы поставок Соединенные Штаты едва ли смогут. Не говоря уже о том, что Россия не станет соблюдать режим вторичных санкций.

– Если коммерческий контракт подпишут, когда проект сможет выйти на проектную мощность?

– Напомню, что «Сила Сибири» строилась фактически пять лет: контракт был подписан в мае 2014 года, а первый газ пошел в декабре 2019-го. На проектную же мощность в 38 млрд кубометров этот газопровод вышел только сейчас, в 2025-м. То же самое будет и с «Силой Сибири-2»: минимум пять лет надо закладывать на строительство и еще пять – на выход на проектную мощность в 50 млрд кубометров. Если ничего не помешает, это может произойти где-то в середине 2030-х годов. Велика вероятность, что к тому времени политико-экономическое противостояние между США и Китаем выйдет на новый виток.

Кстати, к подписанию меморандума Пекин могло подтолкнуть еще одно соображение. Когда-нибудь, допустим, в 2026 году, выход из сложившегося конфликта между Москвой и Западом будет найден, и тогда встанет вопрос о восстановлении торгово-экономических связей, сотрудничества, снятии каких-то санкций. Нельзя исключить, что европейцы решат вернуться к закупкам российского трубопроводного газа, пусть и не в прежних объемах. В Китае понимают, что в этом случае аргумент «деваться вам некуда, так продайте нам газ подешевле» уже не может быть использован. Переговорная позиция России будет принципиально иной.

Беспрецедентная формулировка

– У меморандума весьма необычная формулировка: «юридически обязывающий». Что это значит и нет ли здесь некого подвоха?

– Действительно, формулировка звучит очень странно, не имея прецедентов в истории. Меморандум – это декларация о намерениях. Думаю, если бы у сторон не было уверенности, что в обозримой перспективе будет подписан коммерческий контракт по «Силе Сибири-2», дело бы ограничилось договоренностями в рамках уже существующих контрактов. Таковых сейчас два. По ним мы увеличиваем поставки в Китай до 2030 года: сначала, с 38 млрд до 44 млрд кубометров, – по «Силе Сибири», а с 2027 года, с 10 млрд до 12 млрд кубометров, – по дальневосточному маршруту. И здесь видна некая преемственность: проект «Сила Сибири-2» фактически продолжит эту линию, выйдя предположительно на проектную мощность к середине 2030-х. Вот, кстати, еще одна причина, по которой переговорная позиция Пекина претерпела изменения. За последние 10 лет, с 2014 по 2024 год, он наращивал импорт газа более чем на 11% ежегодно в среднем.

Предположу, что стороны согласовали все технические, инфраструктурные моменты, касающиеся строительства трубы, зафиксировав их на бумаге, чтобы больше к ним не возвращаться. И эта часть соглашения вступит в силу, когда будет подписан коммерческий контракт непосредственно на поставку газа.

Все ждали, что это произойдет на Восточном экономическом форуме, чтобы «подсветить» сам ВЭФ. Ожидания не оправдались, и теперь основная интрига связана с вопросом: когда?

– Bloomberg пишет, что в последнее время рост спроса на газ в Китае значительно замедлился, поскольку в энергобалансе страны все большую долю занимают уголь и возобновляемые источники энергии. Вместе с тем, по оценке агентства, реализация проекта «Сила Сибири-2» позволит Пекину снизить зависимость от поставок СПГ из США. Нет ли здесь некого противоречия?

– Действительно, в процентном отношении темпы увеличения импорта газа в Китай снижаются, поскольку уходит эффект низкой базы. Но в абсолютных цифрах объемы импортных закупок остаются внушительными: по 20–25 млрд кубометров в последние годы. Ко всему прочему, сегодня Пекин не может в полной мере рассчитывать на газ из Центральной Азии: да, Туркменистан поставляет его в прежнем объеме, но Узбекистан фактически остановил экспорт в Китай, а Казахстан, который заключил на ВЭФ соглашение с «Газпромом» об увеличении поставок российского газа в республику в 2025-2026 годах, близок к этому. Через несколько лет эти страны могут перейти к нетто-импорту от нетто-экспорта.

Что касается американского СПГ, Китай перестал закупать его с начала 2025 года, опять же по политическим причинам. Примечательно, что в последние годы он наращивал импорт прежде всего СПГ, доля которого в поставках обоих видов газа (включая трубопроводный) к сегодняшнему дню достигла 60%. Китай остается также крупнейшим на планете потребителем угля, с долей свыше 50%. При этом у себя в инфраструктуре, связанной с углем, он проводит масштабные изменения, например, закрывает старые тепловые электростанции и строит новые. Плюс больше всех в мире вводит мощностей по возобновляемой энергетике, стремясь максимально диверсифицировать топливно-энергетический баланс. Но роль газа в его стратегии по-прежнему велика.

Коммерческая тайна

– Алексей Миллер заявил, что цена поставок газа для Китая по «Силе Сибири-2» будет ниже, чем для стран Евросоюза. В 2024 году The Financial Times сообщила, что Китай настаивает на ценах, близких к субсидируемым внутрироссийским. Есть понимание – как будет рассчитываться цена российского газа для Китая и Монголии? И от чего это зависит?

– Мы пока даже не знаем, какая будет формула ценообразования. Никто не объявляет, это коммерческая тайна. В случае с «Силой Сибири» цена прояснилась лишь после того, как начались поставки, и появилась возможность проанализировать таможенную статистику. Не думаю, что стоимость газа, который пойдет по газопроводу «Сила Сибири-2», будет привязана к европейским биржевым индексам. Упоминание Миллером Евросоюза скорее говорит о том, что если бы мы уже сейчас продавали Китаю газ по формуле, которую согласовали, то цена бы оказалась ниже, чем на бирже в ЕС.

Речь также может идти о привязке стоимости газа по «Силе Сибири-2» к биржевым индикаторам в Азии, поскольку в последнее время цены на тамошних площадках даже ниже, чем на европейском рынке. Например, в случае с «Силой Сибири» формула ценообразования подразумевает привязку стоимости газа, идущего по трубе, к цене эталонных сортов нефти и корзины нефтепродуктов на азиатских рынках с лагом в 9 месяцев. То есть, зная сегодняшнюю цену на баррель в Азии, мы можем сказать, сколько будет стоить поставляемый по «Силе Сибири» газ через 9 месяцев. Это классическая схема, довольно удобная для всех игроков, поскольку предсказуемая. Не только Россия ее использует, но и, например, поставщики СПГ из Катара, Австралии. Бывают и экзотические контракты, с привязкой стоимости газа к цене угля. В общем, вариантов много, и все имеют право на жизнь.

– По какой цене газ уходит в Китай по «Силе Сибири»?

– Около $350 за тысячу кубометров, плюс-минус. На момент заявления Миллера цены в Европе были примерно $400. Что касается сообщения The Financial Times, думаю, в реальности этот вариант никто не обсуждал. Ряд западных СМИ пишет, что, мол, Пекин продавливает Москву, выторговывая для себя цены, с учетом стоимости доставки максимально приближенные к внутрироссийским. Но для Китая это означало бы огромный риск, поскольку в данном случае тарифы определяло бы российское государство, как оно это делает в отношении внутреннего рынка. Китай прекрасно понимает: должен быть некий чисто рыночный индикатор ценообразования, а не тот, который своевольно устанавливает продавец.

Монгольская интрига

– Что реализация проекта даст России?

– Прежде всего дополнительные поступления в бюджет – в виде НДПИ (налога на добычу полезных ископаемых) и экспортной пошлины. Ну и попутно это заказы для производителей труб, для металлургов, это колоссальный фронт работ для российских подрядчиков. То есть эти деньги более-менее остаются в стране. Другой вопрос, что в дальнейшем какая-то часть средств может осесть в офшорах, но само подписание коммерческого контракта позволит потратить их в России с пользой. Речь идет о потенциально очень большом синергетическом эффекте для нашей экономики.

– В какую ориентировочную сумму обойдется строительство? Называются разные цифры –от $13-14 млрд до $25-34 млрд. В меморандуме ничего не сказано об источниках финансирования проекта. На кого ляжет основной объем инвестиций и основная тяжесть, собственно, строительно-монтажных работ?

– Действительно, звучат разные оценки относительно стоимости проекта. Думаю, сейчас рано об этом говорить. Опять же непонятно, в каком объеме будут использованы кредитные средства, но в любом случае это будут деньги «Газпрома». Остается интригой, кто профинансирует монгольский участок протяженностью 963 километра. Шли разговоры, что от этого будет зависеть конечная стоимость поставок газа в Китай.

Что могло обсуждаться? Например, такой вариант: если часть монгольского участка построит Китай, то какой-то объем газа ему продадут на льготных условиях, чтобы разница между рыночной и льготной стоимостью покрыла в итоге его затраты на строительство. Сложно сказать, какое в итоге решение приняли стороны: привлекать китайское финансирование или подрядные организации к работам хотя бы на монгольском участке или нет? Ясно лишь, что сама Монголия вкладываться в это не будет: нет у нее ни денег, ни соответствующей техники, ни компетенций.

Для Монголии основной плюс в том, что газопровод пройдет по ее территории, и ей будут перепадать какие-то деньги за транзит. Плюс появляется возможность газификации Улан-Батора. У Москвы и Пекина изначально были сомнения в необходимости строительства транзитного участка через Монголию – в итоге верх взяли критерии безопасности этой страны как транзитера, удобства и финансовой целесообразности. Если бы Россия проложила маршрут через свою западную границу с Китаем, то дальше Китаю бы пришлось вести его через всю свою территорию на восток, где у него сосредоточено основное потребление. А в случае с Монголией протяженность трубы короче, меньше объемы строительства – соответственно, и прокачка обойдется дешевле.