Как сообщила представитель российского МИДа Мария Захарова, США отменили очередной раунд переговоров с Россией о восстановлении дипломатических отношений. Пока неясно, означает ли это окончательный конец мирных переговоров или лишь временную паузу, чтобы дать возможность США сосредоточиться на чем-то ином — в частности, на стремительно обостряющемся израильско-иранском конфликте. Однако ясно одно: пока что переговоры остались безуспешны.

 

Попытка Дональда Трампа выступить посредником в мирном урегулировании на Украине провалилась не просто из-за изъянов дипломатии, но и из-за сочетания политических рамок, системного сопротивления и в корне неверно истолкованной подоплеки конфликта. Заявленная смелая инициатива вместо прекращения боевых действий лишь выявила пределы внешнеполитических замыслов и возможностей Трампа — и лишь усугубила вовлеченность США в конфликт.

Трамп с самого начала недооценил, насколько политически неприемлемым окажется компромисс — как для Европы, так и для Украины. Для европейских лидеров опосредованная война стала своеобразным источником легитимности — силой, которая оправдывает экономические жертвы, централизацию управления и все более авторитарный подход. Любое признание территориальных приобретений России для них будет равносильно политическому провалу и к тому же воодушевит внутреннюю оппозицию. Для Владимира Зеленского ставки еще выше. Мирное соглашение, особенно если оно покажется капитуляцией, станет концом его президентства — или даже будет представлять угрозу его личной безопасности. Эти внутренние реалии сделали сколь бы то ни было серьезные переговоры маловероятными — если только США не надавят на союзников со всей мощью, от чего они пока воздерживаются.

 

Однако даже если Трамп решится надавить сильнее, все его усилия все равно сядут на мель американской политики. Вашингтонская элита, включая представителей администрации самого Трампа, по-прежнему твердо настроена на продолжение конфликта. Несмотря на риторический разрыв с интервенционистским курсом, которого стойко придерживались обе партии, Трамп столкнулся с глубоким сопротивлением самой системы. В итоге у него не хватит политической воли, чтобы бросить вызов этому укоренившемуся консенсусу, — как бы он того ни хотел.

 

В результате Трамп совершил ключевой просчет и лишь усугубил трудности. По-видимому, он рассчитывал, что признания территориальных приобретений России хватит для дипломатического прорыва. Но с точки зрения Москвы, боевые действия никогда не велись исключительно из-за Украины. Помимо прочего, Россия требует новой архитектуры европейской безопасности, ограничений на расширение НАТО и признания многополярного мирового порядка — такого, при котором западное господство уступит место новой глобальной архитектуре на основе безраздельной безопасности и суверенного равенства. В этом контексте стремление Трампа к немедленному прекращению огня до решения основополагающих проблем заведомо обречено на провал. То же самое можно сказать и о других предложениях, будь то отправка на Украину европейских «миротворцев» или заморозка конфликта, как предусматривал план Келлога.

 

США также просчитались стратегически и насчет самой Украины. В частности, они опрометчиво надавили на Киев с тем, чтобы он официально признал российский суверенитет над Крымом, — однако этот шаг политически немыслим и лишь усугубил недоверие. Ситуация требовала постепенного и тщательно выверенного процесса: медленной нормализации отношений с Россией, планомерного сворачивания поддержки и многолетних переговоров, основанных на доверии. Вместо этого Трамп попытался ужать весь процесс и впихнуть его в произвольную стодневную рамку.

 

Тем временем США переиграли свою позицию и с некоторых пор подают себя как нейтрального посредника вместо прямой стороны конфликта — даже продолжая оказывать Украине военную и разведывательную поддержку Украины (после короткой паузы). Это противоречие априори подрывает любой переговорный процесс. Как писал Майкл Бреннер: