МОСКВА, 11 ноя — РИА Новости. Легендарный советский разведчик, экс-офицер британской MI6 Джордж Блейк до конца своих дней был верен России и тем идеалам справедливости, ради которых он в свое время начал работать на СССР, сохранял удивительные обаяние и оптимизм, рассказал РИА Новости историограф отечественной внешней разведки, заместитель главного редактора «Российской газеты» Николай Долгополов.

 

В пятницу исполняется 100 лет со дня рождения Блейка.

 

 

«Я прекрасно помню знакомство с Георгием Ивановичем — под этим именем Джордж Блейк жил в нашей стране, и я к нему всегда обращался именно так. Наша первая встреча была организована друзьями из пресс-бюро Службы внешней разведки и состоялась в длинном, но укромном переулочке в центре Москвы, в доме без вывески и со звонком над небольшой входной дверью», — говорит Долгополов.

«Это было зимой. Я направляюсь к назначенному месту, а впереди меня быстро и уверенно идет человек в полушубке. И вдруг я вижу, что это Джордж Блейк — я же знал его по фотографиям. Но мне было очень неудобно его обгонять — все же мы с ним лично знакомы еще не были, и подходить на улице за несколько минут до того, как нас официально представят друг другу, посчитал неудобным», — добавляет собеседник агентства.

 

Как вспоминает Долгополов, Блейк в ходе беседы поинтересовался, почему тот не подошел к нему на улице.

 

Другая встреча проходила при гораздо менее приятных обстоятельствах, когда руководство новой России, по словам Долгополова, всерьез рассматривало возможность выдачи за рубеж крупных агентов советской разведки, обосновавшихся в Москве.

«Я подчеркиваю — Борис Ельцин всерьез намеревался выдать наших верных помощников тем странам, из которых они вынуждены были в свое время перебраться в Советский Союз, спасаясь от арестов. Речь, в частности, шла о бывшем сотруднике ЦРУ США Эдварде Ли Ховарде и Джордже Блейке», — говорит собеседник агентства.

 

«Мы с Блейком это обсуждали в разговоре. Он говорил исключительно спокойно, без истерики в голосе, без всяких дурных слов в адрес России и ее тогдашнего главы. Причем сам Блейк тогда просил ситуацию не обострять, не публиковать интервью. Но та наша беседа дала мне очень многое в понимании личности Блейка», — вспоминает Долгополов.

 

Сам Джордж Блейк гордился результатами сделанного им для Советского Союза, отмечает Долгополов.

«Всем хорошо известна операция „Голд“, или, как ее у нас часто называют, „Берлинский туннель“. Но он очень гордился и тем, что был полковником нашей внешней разведки, причем полковником управления нелегальной разведки», — говорит собеседник агентства.

 

«Окружающим его людям нравилось то, что Георгий Иванович уверенно говорил по-русски. И он сам был рад, что смог выучить его в зрелом возрасте, — вспоминает Долгополов. — Вообще-то из всех друзей, помощников нашей разведки, живших в Советском Союзе, хорошо выучили русский язык лишь двое — Блейк и Дональд Маклин, участник легендарной „Кембриджской пятерки“, который очень хорошо не только говорил по-русски, но и писал на нем».

 

Впрочем, в своих диалогах журналист и разведчик иногда переходили на английский и французский языки.

 

«Я в шутку тогда сказал: „Георгий Иванович, французы бы нас четвертовали“. „Но вкус российского вина от этого хуже не стал бы“, — улыбнулся он», — говорит собеседник агентства.

 

Что касается пристрастий, то, как вспоминает Долгополов, Блейк ему как-то раз признался, что очень любит музыку «Битлз».

«А я тоже их большой поклонник. И поинтересовался, какая у него любимая песня. „Let It Be“, — ответил Георгий Иванович. Но и у меня это тоже любимое произведение „битлов“, такая довольно оптимистичная песня», — добавляет собеседник агентства.

 

«Еще мне вспоминается, как у нас с ним возник разговор о приемах иезуитов. Дело в том, что люди очень любят, когда им рассказывают не всю правду о чем-то, а лишь то, что они хотят услышать. Или можно не до конца раскрывать правду другим, если ты считаешь, что можешь тем самым повредить себе. И Георгий Иванович сказал: „Это методы иезуитов“. Но такие методы очень важны и полезны для разведчика, пояснял он», — говорит Долгополов.

 

«Прежде всего, необходимость внимательно и терпеливо слушать собеседника, не перебивая его, не сбивая с мысли, не смущать своими знаниями и выводами. Люди же любят, когда их слушают, кивают головой, поддакивают — они чувствуют, что идет доверительный диалог тет-а-тет и что их идеи очень интересны визави. „А с точки зрения контактов с людьми это очень и очень важно для разведчика на любом уровне“, — подчеркивал Георгий Иванович», — вспоминает Долгополов.

 

По его словам, сам Джордж Блейк не мог не нравиться собеседнику.

«Конечно, общение с ним было откровенным до определенных пределов, но в то же время он давал понять, что относится к тебе с искренней симпатией. И сразу чувствовалось, что Блейк доволен жизнью. Не случайно он часто говорил: „Я как иномарка, приспособившаяся к русским дорогам“, — рассказывает собеседник агентства.

 

Долгополов раскрыл предысторию происхождения этой фразы Блейка.

»В начале 1970-х годов Георгий Иванович и его супруга Ида поехали в район «Золотого кольца». Их попутчиками стали Ким Филби, бывший лидер «Кембриджской пятерки», также уже живший в СССР, и его будущая жена Руфина Ивановна, с которой Филби незадолго до этого познакомился благодаря Иде Михайловне и Георгию Ивановичу", — говорит Долгополов.

 

«Ехали на лучшей советской машине тех лет — »Волге". За рулем — Георгий Иванович. Филби был поражен, насколько тот уверенно управляет автомобилем. А Георгий Иванович тогда и ответил, что приспособился к российским дорогам", — добавляет он.

 

Близкие друзья, родственники и прежде всего супруга, называли Блейка «Жорой».

«Я как-то спросил Иду Михайловну и Георгия Ивановича — а почему Жора? И сам он рассказал, что так его назвал двоюродный брат Иды Михайловны, когда поздравлял с рождением сына Михаила. „И это настолько вошло в привычку, что я уже откликаюсь на Жору, и все близкие друзья по даче и соседи называют меня так“, — говорил Георгий Иванович», — вспоминает Долгополов.

 

«Он трогательно любил свою жену. Было видно, что он счастлив жить в Советском Союзе, в России. Георгий Иванович был очень горд, что у него здесь родился и вырос замечательный сын Михаил, потом появились внуки», — добавляет собеседник агентства.

Очень тепло Блейк относился и к своим друзьям, рассказывает Долгополов.

«Мы уже упоминали Дональда Маклина. Его Георгий Иванович называл в числе своих лучших друзей», — говорит собеседник агентства.

 

«В конце жизни Маклин неизлечимо заболел и был вынужден расстаться с теми своими родственниками, которые жили в СССР. Они уезжали — кто в Америку, кто в Англию. Уезжал даже его младший сын Дональд-младший», — добавляет Долгополов.

Маклин не был таким легким на завязывание связей, как Блейк, и потому попросил того помочь с организацией выезда близких из Советского Союза.

 

Блейк не только все организовал, но и привозил их в Шереметьево на своей «Волге», проводил через таможню и сажал на самолет — сам Маклин уже не мог это сделать.

 

«Георгий Иванович в числе немногих людей по-настоящему ухаживал за Маклином до самого последнего, а потом и хоронил его. Это была настоящая дружба. Согласитесь, что это тоже многое говорит о Георгии Ивановиче как о человеке», — говорит Долгополов.

 

«Безусловно, искреннее не то что уважение, а восхищение вызывала та верность идеалам, ради которых Георгий Иванович в свое время решил помогать нашей стране. В отличие от многих людей, которые пережили перестройку, смену общественной формации, тяжелые годы после распада СССР, он все равно сохранил веру в то, что мы будем жить лучше», — подчеркивает Долгополов.

По его словам, Джордж Блейк четко сформулировал происходившее на рубеже эпох.

 

«Он говорил: „Мы с вами присутствовали при крушении эксперимента по переходу от капитализма к коммунизму, который длился целый век. К сожалению, на наших глазах эксперимент закончился неудачей. Но это даже интересно, потому что этот результат обогатил нас“, — вспоминает Долгополов.

 

»Георгий Иванович подчеркивал, что этот грандиозный эксперимент закончился неудачей не из-за лежавшей в его основе идеи: она-то, по его мнению, была очень хорошей, но вот люди, которые должны были ее воплотить в жизнь, не были готовы жить по заветам основоположников социализма", — рассказывает он. «Но Георгий Иванович добавлял: „Думаю, пройдет определенное время, и мир вернется к этой идее. Потому что идея о всеобщем благоденствии по сути христианская“. А потом с легкой улыбкой добавил: „Правда, мы с вами до этого не доживем“, — говорит собеседник агентства.

 

Джордж Блейк даже в последние годы жизни был очень приветлив, подтянут и организован, по-прежнему излучал оптимизм, несмотря на ухудшение здоровья, вспоминает Долгополов.

 

»Когда мне довелось в последний раз общаться с Георгием Ивановичем на его подмосковной даче, то я захватил пару-тройку экземпляров его замечательной автобиографической книги «Прозрачные стены». Он, к несчастью, к тому времени уже совершенно ослеп. И я, очень стесняясь, но все же превозмогая себя, промолвил: «Георгий Иванович, не могли бы вы подписать книги?» — говорит Долгополов.

 

«Он, видимо, почувствовал неуверенность в моем голосе, потому что сразу ответил: „Ну, конечно, подпишу! Давайте книгу, ручку, положите мой палец куда надо, и я все сделаю“. И коротко, но четко вывел на английском языке: „George Blake“. Больше мы никогда не встречались. Но с тех пор книга стоит у меня в ряду самых дорогих мне подарков с автографами», — добавил собеседник агентства.

 

Джордж Блейк родился 11 ноября 1922 года в Роттердаме (Нидерланды). В 1942 году перебрался в Англию, в 1944-м поступил на службу в голландскую секцию британской разведки MI6.

 

В 1948 года Блейка назначили резидентом MI6 в Сеуле и поручили собирать сведения о советском Дальнем Востоке и Сибири, а также Маньчжурии. С началом войны в Корее Сеул был занят войсками Ким Ир Сена, а Блейк как представитель воюющей стороны был интернирован и направлен в лагерь.

 

Весной 1951 года через корейского офицера он передал записку в советское посольство с просьбой организовать встречу с представителем внешней разведки. На состоявшихся встречах Блейк предложил сотрудничество советской разведке и сообщил ценные сведения об английских спецслужбах.

 

После подписания перемирия в Корее в 1953 году он возвратился в Лондон и продолжил работу в штаб-квартире MI6. От Блейка поступали разведывательные обзоры военного министерства Англии и данные о степени осведомленности англичан и американцев в военных секретах СССР.

 

На основе сведений Блейка советская внешняя разведка провела в 1956 году операцию по «случайному» вскрытию туннеля в Берлине, проведенного американцами и британцами к линиям связи Группы советских войск в Германии. Та операция имела большой политический эффект.

 

Из-за предательства сотрудника польской разведки Михала Голеневского, сообщившего ЦРУ сведения о советском агенте в MI6, Блейк в 1961 году был арестован и осужден к 42 годам тюрьмы. Спустя четыре года был организован побег Блейка из тюрьмы. С помощью друзей он в 1965 году перебрался через Берлин в Москву, где с тех пор жил под именем Георгия Ивановича Бехтера.

 

Джорджу Блейку было присвоено звание полковника внешней разведки. Он написал две книги воспоминаний — «Иного выбора нет» и «Прозрачные стены». За заслуги в обеспечении государственной безопасности СССР и России Джордж Блейк был награжден орденами Ленина, Красного Знамени,

Отечественной войны I степени, «За личное мужество», орденом Дружбы, многими медалями, а также нагрудными знаками «Почетный сотрудник госбезопасности» и «За службу в разведке» (порядковый номер 1).

 

Скончался 26 декабря 2020 года. Похоронен на Троекуровском кладбище в Москве.

 

Бронзовый портрет Блейка размещен на монументе отечественным разведчикам всех времен, расположенном на территории штаб-квартиры СВР России.