Для полноты восприятия записей из дневника чекиста, напомним кратко статистику тех дней. Блокада Ленинграда, по разным оценкам, унесла жизни от 600 тысяч до 1,5 миллиона жителей города. От фашистских бомбежек погибли лишь 3% людей, остальные 97% — от голода: ежедневно от истощения умирали около 4 тысяч человек. Когда запасы еды закончились, люди стали употреблять в пищу жмых, обойный клей, кожаные ремни и ботинки. На улицах города лежали мертвые тела: это считалось обычной ситуацией. По сведениям городского статистического управления, в Ленинграде в марте 1942 года умерло 98 970 человек, апреле 1942 года — 79 700, мае — 53 180 человек.

Удивительным образом дневник чекиста Боброва по времени пересекается с другим более известным блокадным дневником Тани Савичевой, в нем девять страниц, на шести из которых даты смерти близких людей от голода — матери, бабушки, сестры, брата и двух дядей. По легенде дневник Тани фигурировал на Нюрнбергском процессе как один из обвинительных документов против нацистских преступников. Мы решили совместить эти два дневника, оба этих документа должны стать основанием для суда истории, ведь у них больше точек соприкосновения, чем это кажется на первый взгляд. Как уже было сказано, чекист Бобров проживал в Ленинграде на 4-й линии Васильевского острова в доме № 5, а дом Тани Савичевой находился в нескольких метрах через Большой проспект на 2-й линии Васильевского острова в доме № 13/6. Таня писала, что брат Леонид умер от дистрофии 17 марта 1942 года, дядя Вася — 13 апреля 1942 года, дядя Лёша — 10 мая, а мать — 13 мая. А чекист Федор Бобров 5 апреля 1942 года: «Неплохо позавтракал, отнёс родственнице 1 кг белого хлеба и получил в народном комиссариате шпик и копчёную колбасу.» Савичева и Бобров жили в домах напротив, ходили по одной улице и возможно даже видели друг друга. Мужчина нёс в портфеле копчёную колбасу, а у девочки один за другим умирали от голода родные.