Поселок Нижняя Крынка, что под Макеевкой, расположен в районе шахты «Коммунар». Здесь жили и живут простые, работящие люди, бывшие и настоящие шахтеры, пенсионеры, люди среднего возраста. Молодежи практически нет, поселок никогда не считался престижным, хотя всегда был чистеньким, аккуратным, ухоженным. Но на страницы газет и в ленты мировых информационных агентств обычный шахтерский поселок Нижняя Крынка почти год назад попал по страшному поводу.

Раннее утро. Бригада саперов МЧС ДНР после того, как поселок был освобожден от украинской оккупации, обследовала местность в поисках установленных карателями растяжек и мин. Семеро саперов продвигались вперед по шахтному двору с максимальной осторожностью, образовав своеобразный клин. Если леску или проволоку от растяжки видно отлично, то чтобы распознать противопехотную мину, нужна максимальная концентрация внимания. Поэтому спасатели шли молча. Десять, двадцать, сто метров – ничего подозрительного не найдено.

Внезапно идущий первым командир остановился. Подразделение саперов тоже застыло на месте. Молодой капитан резко развернулся и приказал группе отходить: «Вызывай полицию, здесь закопаны тела мирных, – срывающимся голосом скомандовал капитан помощнику. – Остальные – в автобус до приезда опергруппы».

Эта страшная находка была сделана сразу же после отступления из Нижней Крынки одного из подразделений батальона «Айдар» – кровавых карателей, прибывших на землю Донбасса, чтобы подавить волю местного населения к сопротивлению бандеровщине и неонацизму, подобно раковой опухоли распространяющихся по Украине.

Позже оперативная группа полиции ДНР обнаружила на заброшенном лесном складе шахты «Коммунар» семь полуразложившихся тел: пять мужских и два женских. Лишь на одном был армейский камуфляж, остальные были в гражданской одежде.

…Когда каратели ворвались в поселок, местные жители не ожидали от них зла. Мирное, тихое поселение жило размеренными буднями забот и тревог. Война пришла к людям в образе трех десятков головорезов с остекленевшими от наркотиков глазами, безжалостных убийц и садистов.

В первые же дни каратели прошли по домам и собрали всех мужчин призывного возраста. Задающему слишком много вопросов пожилому мужчине разбили прикладом лицо, а после долго били тяжелыми грязными берцами. Когда мужчина затих, его тело, словно ватную куклу, просто столкнули в придорожную канаву. Очевидцев поразило, что все это было проделано без эмоций, рутинно и буднично, словно это и не человек был, а некий неодушевленный предмет.

Сбившихся в кучку угрюмых мужиков подзывали по одному к командиру, коренастому пожилому западенцу с обвислыми седыми усами. Задав несколько вопросов, тот махал рукой и цедил сквозь зубы: «Пишов геть» («Пошел вон»). Затормозившему на секунду пареньку отвесил, не церемонясь, увесистую оплеуху и поддал вслед ногой. Местные поняли: новая власть – никакие не фашисты, они гораздо хуже. Ненависть, страх и презрение испытывали большинство сельчан при виде «освободителей» из нацгвардии и «карб