Ополченцу с позывным Гвоздь нет ещё и тридцати. Но он уже был четырежды ранен на войне с украинскими фашистами в Донбассе. На фронт ушёл ещё в мае 2014-го. Участвовал в боях за Иловайск, под Донецком и в донецком аэропорту. На вопросы отвечает без большой охоты, но обстоятельно.

— Скажи, пожалуйста, что заставило тебя оставить мирную жизнь и взять в руки оружие?

— В последнее время перед войной работал таксистом. Хотя прежде был моряком. Но поскольку на Украине своего торгового флота практически не осталось, а ходить под флагом Либерии или какого-нибудь Туамоту, а потом месяцами гнить в чужих портах из-за махинаций судовладельцев особой охоты не было, вернулся в Донецк, на родину.

Как и подавляющее большинство моих земляков, от существовавших порядков был не в восторге. Но лучшей жизни практически не помню в силу своего возраста и потому, как говорится, что сам плыл по течению. Когда в Киеве начался евромайдан, поначалу особого значения этому не придал. Считал, что сытые киевляне бесятся с жиру, а нам надо работать. Но когда сбежал Янукович и началась бандеровская «движуха» по всей стране, начал понимать, что дело на этот раз добром не кончится.

По моим наблюдениям, у нас в Донбассе майдан поддерживали в основном предприниматели. Они были недовольны тем, что Янукович обложил их поборами, но почему-то перенесли свои антипатии на Россию, а потом – на Путина. Сам слышал, как наш босс неоднократно повторял: «Не хочу в таёжный союз!».

Находились и такие наивные товарищи, которые поверили, что на майдане люди выступают за всё хорошее против всего плохого. Против олигархов, чиновников-коррупционеров, ментов-беспредельщиков и так далее. Думали, что честные пацаны из боевых сотен майдана приедут и наведут и у нас порядки – разберутся с Ахметовым, Януковичем, Колесниковым и им подобными.

Меня в числе таких наивных не было, потому что привык смотреть на вещи реально. В ополчение же принял решение идти после второго мая, когда случилась Одесская Хатынь. Одесса никогда не была для меня чужим городом. Ведь я несколько лет там жил и работал, в Одессе остались друзья. Поэтому после разгрома и сожжения Дома профсоюзов у меня внутри словно планка упала: когда моих земляков и друзей убивают, нельзя в кустах отсиживаться. Короче, записался в ополчение. Поначалу не было даже формы, но сразу выдали автомат и два рожка. Обучали неплохо. Думали, что нас отправят в Славянск, но воевать пришлось под Донецком.

— Там же и получил первое ранение?

— Нет, в Иловайске. Там было очень жарко. А боевого опыта у нас, лично у меня, ещё не хватало. Я почему-то вообразил, что из РПГ можно легко подбить БТР. Прямо скажем, дурак был. Но попытался. Потом получил несколько осколков в грудь, которые мне удалили в полевых условиях.

Второй раз также был ранен в Иловайске – получил в спину из АГС. В боевых условиях рану зашивали практически вживую. А кое-кто умудрялся самостоятельно с помощью ножа выковыривать осколки. Иловайск был нашим Сталинградом. Там героически дрались все. Что говорить о мужиках, когда даже