5. В отделении
Из беседы с задержавшей меня сотрудницей полиции я узнала, что по случаю акции на Бродвей прислали сотрудников из всех округов города, и что всех «преступников» («perps» от perpetrators of a crime) будут свозить в главное управление. По прибытию туда полицейские сняли с нас наручники и изъяли личные вещи. Нас построили в колонну на холодной улице, пока в протоколы вписывались основные данные (имя, адрес, дата рождения). Затем мы фотографировались на самые странные парные фото в мире: задержанный должен был стоять перед камерой плечом к плечу с задержавшим его офицером. Надеюсь, когда-нибудь я достану это фото, оно просто восхитительно.

6. Камеры
После заполнения документов нас распределили по двум камерам временного содержания. В небольшую мужскую общую камеру набили по меньшей мере 80 человек, а женщин поселили по 4-5 человек в небольших камерах с металлическими скамьями и туалетом. Отмечу, что делили нас исключительно по данным в документах, так что по крайней мере одна женщина-трансгендер оказалась в мужской камере, а двое мужчин-трансгендеров — в женских. Перед помещением в камеры нас заставили снять все шнурки и завязки, в том числе декоративную шнуровку с моей куртки.

7. Ожидание
Прошло три часа с моего задержания. Я не знаю ничего о своем будущем и не узнаю ещё на протяжении семи часов. Полицейские не зачитали мои права, не дали позвонить и не сказали, в чём меня обвиняют. То же самое касается остальных женщин. По счастью, одна из моих сокамерниц оказалась опытным судебным обозревателем, и она кратко описала дальнейший ход событий. Наконец, нам дали чёрствые сэндвичи с сыром, молоко и воду.

Никто эти сэндвичи доесть не смог, и мы придумали игру: поскольку сыр хорошо лип ко всему подряд, мы стали бросать сырные комочки в стену и угадывать, сколько они продержатся. Мы даже попытались поочередно спать на скамье, но тщетно — было слишком громко и холодно, свет бил в глаза, а сама скамья была словно специально придумана холодной и неудобной. Мы пели и мило беседовали, некоторые кричали. Мы договорились использовать хэштег #drycrustnypd («черствая корка нью-йоркской полиции») для связи после освобождения.

8. Обвинения
Все попали в отделение по одной причине (нас выхватили из толпы протестующих), но обвинения нам предъявили разные. Часть задержанных обвинили в административных «правонарушениях» и отпустили, а другую часть — обвинили в совершении преступления и оставили в заключении. Я, конечно, не знаю, что происходило в каждом случае, но мне показалось, что уголовные обвинения предъявлялись в основном «цветным» задержанным, внешне отличавшимся крепким телосложением.

9. «Напарники»
Находясь в камере, я поняла, что каждый офицер полиции должен лично присутствовать при оформлении документов на задержанного им человека. То есть фактически каждого из 120 задержанных должен ждать полицейский, которому платят сверхурочные и который тоже хочет попасть домой. Узнав об этом, я немного занервничала, потому что офицер управления отпустил задержавшую меня сотрудницу ещё семь часов назад. Кто-нибудь вообще в управлении в курсе, что я тут нахожусь? В конце концов мне удалось вызвать «своего» офицера, которая прибыла только через час и сказала, что почти закончила заполнять протокол.

10. Свобода
Через 11 часов после задержания офицер вывела меня из камеры для оформления документов об освобождении. Заполнение бумаг и ожидание в очередях заняло ещё час. Я заметила, что большинство задержанных мужчин оставались в камере. В итоге мне показали документы о вызове в суд по делу о воспрепятствовании свободному проезду транспорта — по счастью, без уголовных обвинений. «Моя» сотрудница полиции вывела меня на улицу, где задержанных ждали представители Гильдии адвокатов Нью-Йорка с пончиками и кофе. Я добралась до дома на такси.

Выводы

Моё задержание показывает, сколь ужасным может оказаться попадание в полицию для человека не моего статуса. По прихоти полицейского люди оказываются за решеткой без связи с миром и понимания причин задержания. Они содержатся в унижающих человеческое достоинство условиях, где пользоваться туалетом можно только на глазах своих сокамерников и всего коридора, где нельзя удобно посидеть или прилечь, где офицеры отпускают оскорбительные комментарии о внешнем виде и половой принадлежности задержанных или же просто игнорируют твоё существование, хвастаясь своим поведением в социальных сетях. Если нужно принять лекарство из твоей же сумочки, тебе не позволят — в полиции не доверяют надписям на упаковках и могут только отправить в тюремный госпиталь. Оказывается, содержать людей сутки в таких условиях и без упоминания о базовых правах вполне законно.

Для людей вроде меня задержание — лишь одна ночь неудобства. Люди, которых обычно доставляют в полицию, из-за суточного исчезновения могут потерять многое в жизни и получить клеймо нарушителя закона. Можно назвать человека преступником, и к нему сразу можно относиться как к человеку второго сорта. Примеров тому достаточно как в истории, так и в современности.