Комментарии участников:
Негативный эффект имеют и многочисленные сюжеты о пленных украинских бойцах.
«Украинские СМИ абсолютно искренне демонстрируют издевательства над украинскими пленными бойцами, показывают тела погибших. Кому это идет на пользу? Это, наоборот, деморализует наше общество, и люди не желают бороться с врагом», — объясняет политик и добавляет, что российское телевидение всячески избегает подобных сюжетов о пленных сепаратистах или российских военных, которые «заблудились».
Юрий Бирюков, советник президента и основатель фонда «Крылья Феникса», считает, что война в Донбассе понемногу превращается в своеобразное «реалити-шоу», хотя и признает, что в свое время сам приложил к этому руку своими сообщениями в «Фейсбуке».
«В Украине уже некое „реалити-шоу“. То есть, ребята погибают, а все соцсети и СМИ смакуют, погибли или нет „киборги“ в аэропорту под завалами, забрали их оттуда или нет», — говорит волонтер.
Он также просит с пониманием относиться к неточностям в оперативной информации о потерях: «Люди в соцсетях не совсем понимают то, как информация о потерях доходит с передовой в штаб. Я не один раз видел, когда во время боя нет возможности передавать данные в штаб АТО, а оттуда они еще должны прийти в Киев. Информация может запаздывать на 2-4 дня».
В целом же, добавляет советник президента, общие цифры по потерям, по его оценкам, соответствуют реальным.
«Есть ли у общества реальная потребность в том, чтобы знать, сколько конкретно за сегодня, по состоянию на этот час, погибло бойцов? Оно сможет объективно проанализировать: это много или мало? У нас в дни горячей фазы в день погибало до ста человек — все кричали „много!“. Во время перемирия в день погибали два-три человека — все всё равно кричали „много!“ и требовали начала активной фазы АТО», — объясняет свою позицию Юрий Бирюков.
Что показывать, а что нет
В министерстве обороны Украины разработали инструкции для журналистов, работающих в зоне АТО, где собрали как законодательные запреты, так и просто рекомендации с точки зрения здравого смысла и этики.
В пресс-центре АТО призывают не публиковать оперативную информацию об украинских бойцах.
Например, журналистам запрещено разглашать численность войск, количество и характеристики их вооружения, данные о полетах авиации: график и пункты отправления, бортовые номера.
Теле- и фотожурналистам нельзя снимать общие планы блокпостов и других фортификационных сооружений, в результате чего противник их может привязать к реальной местности и обстрелять — такое неоднократно случалось, говорят в Минобороны.
Запрет распространяется и на информацию о работе разведки и поисково-спасательных операциях, а также на новости о прибытии определенных подразделений в зону АТО до появления официального сообщения об этом.
По согласованию с командирами подразделений журналисты могут получить доступ к местам, где циркулирует информация с ограниченным доступом. При таком же согласовании медиа разрешается рассказывать об отмене отдельных операций армии.
А данные о пленных из этических соображений сначала советуют доносить до их родственников, а уже потом запускать в медиапространство.
«Все это касается жизни военных, поэтому они так осторожно относятся к работе журналистов», — объясняет Украинской службе Би-би-си советник министра обороны Татьяна Попова.
Украинское законодательство также запрещает транслировать прямые высказывания и призывы сепаратистов.
Инструкции для граждан
Недавнее введение чрезвычайной ситуации в Донбассе и усиленная подготовка к аналогичному шагу в других регионах имеют также и информационное измерение.
Премьер Арсений Яценюк заявил 26 января: «В школах, больницах, во всех СМИ по всем областям должно быть четкое, в ежедневном режиме, информирование граждан о состоянии безопасности, о том, что делать в случае наступления чрезвычайной ситуации, куда звонить, куда ехать. Информирование граждан о наличии материально-технических запасов, лекарств, питания, техники».
Виктория Сюмар объясняет: «Сегодня и органы власти, и СМИ должны предоставлять достаточное количество инструкций и в контексте эвакуации, и в контексте гражданской обороны, и в контексте других экстремальных ситуаций, которые возможны из-за агрессии РФ на Украине».
Российские власти отрицают обвинения в поддержке сепаратистов вооружением и живой силой, признаваясь при этом, что на востоке Украины воюют российские добровольцы.
Баланс и самоцензура
Традиционные оборонительные меры должны сопровождаться информационной обороной, говорит депутат Антон Геращенко.
Медиаэксперт Отар Довженко считает, что информационного баланса в условиях войны можно достичь благодаря адекватному подходу официальных спикеров и активности журналистов.
«Официальным источникам нужно давать адекватную, достоверную информацию и нормальными словами, без агитпропа, лжи и штампов отвечать на вопросы. Но так же очень важно, чтобы эти вопросы в обществе были», — считает эксперт.
Довженко приводит конкретный пример: «Ни в обществе, ни в СМИ, по сути, не задаются вопросом о том, кто были те люди, на которых обменивали и продолжают менять наших пленных. Каков был их статус, кто они собственно такие, за что и при каких обстоятельствах их задержали, что с ними будет дальше? Вопросы, в моем понимании, очень важные. Но пресс-офицеров об этом не спрашивают, они и не отчитываются».
А народный депутат Антон Геращенко предлагает разработать своеобразный кодекс поведения журналиста, волонтера и гражданина во время войны: «Система защиты информационного поля должна быть государственной цензурой. Это, скорее, самоцензура СМИ».
«У нас еще нет соответствующего опыта в информационном поле во время войны. Например, в Соединенных Штатах медиа имеют собственную самоцензуру и не позволяют себе показывать те вещи, которые ослабляют мощь американской армии», — заключает политик.
«Украинские СМИ абсолютно искренне демонстрируют издевательства над украинскими пленными бойцами, показывают тела погибших. Кому это идет на пользу? Это, наоборот, деморализует наше общество, и люди не желают бороться с врагом», — объясняет политик и добавляет, что российское телевидение всячески избегает подобных сюжетов о пленных сепаратистах или российских военных, которые «заблудились».
Юрий Бирюков, советник президента и основатель фонда «Крылья Феникса», считает, что война в Донбассе понемногу превращается в своеобразное «реалити-шоу», хотя и признает, что в свое время сам приложил к этому руку своими сообщениями в «Фейсбуке».
«В Украине уже некое „реалити-шоу“. То есть, ребята погибают, а все соцсети и СМИ смакуют, погибли или нет „киборги“ в аэропорту под завалами, забрали их оттуда или нет», — говорит волонтер.
Он также просит с пониманием относиться к неточностям в оперативной информации о потерях: «Люди в соцсетях не совсем понимают то, как информация о потерях доходит с передовой в штаб. Я не один раз видел, когда во время боя нет возможности передавать данные в штаб АТО, а оттуда они еще должны прийти в Киев. Информация может запаздывать на 2-4 дня».
В целом же, добавляет советник президента, общие цифры по потерям, по его оценкам, соответствуют реальным.
«Есть ли у общества реальная потребность в том, чтобы знать, сколько конкретно за сегодня, по состоянию на этот час, погибло бойцов? Оно сможет объективно проанализировать: это много или мало? У нас в дни горячей фазы в день погибало до ста человек — все кричали „много!“. Во время перемирия в день погибали два-три человека — все всё равно кричали „много!“ и требовали начала активной фазы АТО», — объясняет свою позицию Юрий Бирюков.
Что показывать, а что нет
В министерстве обороны Украины разработали инструкции для журналистов, работающих в зоне АТО, где собрали как законодательные запреты, так и просто рекомендации с точки зрения здравого смысла и этики.
В пресс-центре АТО призывают не публиковать оперативную информацию об украинских бойцах.
Например, журналистам запрещено разглашать численность войск, количество и характеристики их вооружения, данные о полетах авиации: график и пункты отправления, бортовые номера.
Теле- и фотожурналистам нельзя снимать общие планы блокпостов и других фортификационных сооружений, в результате чего противник их может привязать к реальной местности и обстрелять — такое неоднократно случалось, говорят в Минобороны.
Запрет распространяется и на информацию о работе разведки и поисково-спасательных операциях, а также на новости о прибытии определенных подразделений в зону АТО до появления официального сообщения об этом.
По согласованию с командирами подразделений журналисты могут получить доступ к местам, где циркулирует информация с ограниченным доступом. При таком же согласовании медиа разрешается рассказывать об отмене отдельных операций армии.
А данные о пленных из этических соображений сначала советуют доносить до их родственников, а уже потом запускать в медиапространство.
«Все это касается жизни военных, поэтому они так осторожно относятся к работе журналистов», — объясняет Украинской службе Би-би-си советник министра обороны Татьяна Попова.
Украинское законодательство также запрещает транслировать прямые высказывания и призывы сепаратистов.
Инструкции для граждан
Недавнее введение чрезвычайной ситуации в Донбассе и усиленная подготовка к аналогичному шагу в других регионах имеют также и информационное измерение.
Премьер Арсений Яценюк заявил 26 января: «В школах, больницах, во всех СМИ по всем областям должно быть четкое, в ежедневном режиме, информирование граждан о состоянии безопасности, о том, что делать в случае наступления чрезвычайной ситуации, куда звонить, куда ехать. Информирование граждан о наличии материально-технических запасов, лекарств, питания, техники».
Виктория Сюмар объясняет: «Сегодня и органы власти, и СМИ должны предоставлять достаточное количество инструкций и в контексте эвакуации, и в контексте гражданской обороны, и в контексте других экстремальных ситуаций, которые возможны из-за агрессии РФ на Украине».
Российские власти отрицают обвинения в поддержке сепаратистов вооружением и живой силой, признаваясь при этом, что на востоке Украины воюют российские добровольцы.
Баланс и самоцензура
Традиционные оборонительные меры должны сопровождаться информационной обороной, говорит депутат Антон Геращенко.
Медиаэксперт Отар Довженко считает, что информационного баланса в условиях войны можно достичь благодаря адекватному подходу официальных спикеров и активности журналистов.
«Официальным источникам нужно давать адекватную, достоверную информацию и нормальными словами, без агитпропа, лжи и штампов отвечать на вопросы. Но так же очень важно, чтобы эти вопросы в обществе были», — считает эксперт.
Довженко приводит конкретный пример: «Ни в обществе, ни в СМИ, по сути, не задаются вопросом о том, кто были те люди, на которых обменивали и продолжают менять наших пленных. Каков был их статус, кто они собственно такие, за что и при каких обстоятельствах их задержали, что с ними будет дальше? Вопросы, в моем понимании, очень важные. Но пресс-офицеров об этом не спрашивают, они и не отчитываются».
А народный депутат Антон Геращенко предлагает разработать своеобразный кодекс поведения журналиста, волонтера и гражданина во время войны: «Система защиты информационного поля должна быть государственной цензурой. Это, скорее, самоцензура СМИ».
«У нас еще нет соответствующего опыта в информационном поле во время войны. Например, в Соединенных Штатах медиа имеют собственную самоцензуру и не позволяют себе показывать те вещи, которые ослабляют мощь американской армии», — заключает политик.
