Когда киевская хунта в одностороннем порядке вышла из режима прекращения огня (который, она, надо признать, не сильно и соблюдала), она, очевидно, не ожидала столь мощного и решительного ответа Новороссии.

Миролюбие и готовность к переговорам руководства ДНР и ЛНР истолковывались в Киеве как слабость Народных Республик. Стратеги хунты были уверены, что разрушенная инфраструктура, зима, проблемы снабжения и внутренние противоречия сделали свое дело и сопротивление наступающим карателям будет слабым.

Но первые же часы боев серьезно разочаровали Киев. Каратели были остановлены, а затем ВСН перешли в контрнаступление, которое успешно развивается на всех важнейших направлениях.

Пока что о каких-то стратегических успехах защитников Донбасса говорить не приходится. Однако налицо потеря инициативы войсками хунты. Кроме того, есть все основания говорить о психологическом переломе.

Не секрет, что августовско-сентябрьский разгром оккупантов, самым ярким символом которого стал Иловайск, оказали крайне негативное воздействие, как на украинские вооруженные формирования, так и на все общество, подорвав веру в то, что каратели смогут взять верх над защитниками Донбасса. Войска побитые, не верящие в свою победу, победить не могут.

Именно поэтому на протяжении всего перемирия украинская пропаганда уверяла, что ВСУ крепнут день ото дня, что весь мир вооружает Украину, а боеспособность войск хунты невероятно высока.

Но все же была крайне необходима хотя бы малая, но победа. И ее должен был изображать Донецкий аэропорт и засевшие в нем «киборги» (как окрестили «бессмертных» карателей укроСМИ).

Новый терминал и диспетчерскую вышку представляли, как украинские «Брестскую крепость», «Сталинград» и «Бессмертную крепость Бамут» в одном флаконе и триумф воинского духа украинцев.

На такие неудобные моменты, как разрешенную ополченцами ротацию «киборгов» и подвоз продуктов в «украинскую Брестскую крепость», киевские пропагандисты старались внимание не заострять. Как и на то, что «киборги» стойко держались ровно до того момента, пока за них не взялись всерьез.

Но дело даже не в этом, а в том, что такая зациклинность киевских пропагандистов и политиков на аэропорте превратила в общественном сознании Украины этот, в общем-то, второстепенный объект чуть ли не в сакральный центр, в этакое «кащеево яйцо» хунты. И его потеря рушит весь тщательно выстроенный карточный домик украинского воинского духа и веру в «перемогу».

В результате психологическое значение освобождения аэропорта от оккупантов гораздо больше, чем чисто военные преимущества, которые получили ВСН, очистив его территорию от карателей.

Признание Киевом факта утраты аэропорта запросто может спровоцировать политический кризис и вызвать свержение (или, вернее, ротацию) хунты.