Почему после аннексии Крыма немецкие отставные политики и публичные фигуры принялись оправдывать Россию? — анализирует в статье для The New York Times Клеменс Вергин, редактор зарубежного раздела немецкой группы газет Die Welt. «По словам этих почтенных людей, в том числе экс-канцлеров Шредера и Шмидта, истинными агрессорами были НАТО и ЕС, так как они посмели расширяться на территории, входящей в законную сферу интересов Москвы. И, похоже, часть немецкого общества с ними согласна», — говорится в статье.

Промосковские настроения — отчасти «плоды пропаганды, спонсируемой Россией», считает автор. Но он находит и другую причину: до холодной войны Германия «занимала шаткое промежуточное положение между Востоком и Западом», а теперь германское общество, возможно, снова отдаляется от Запада.

Антизападные настроения свойственны как левым («у них инстинктивный антиамериканизм»), так и правым-популистам («они согласны с российской пропагандой, что Европа стала слишком гомосексуальной, слишком толерантной»). Причем обе версии антизападных настроений сегодня приняты частью немецкой элиты и некоторыми центристами. «Это в сочетании с огромными инвестициями немецких компаний в Россию сковывает возможности правительства Меркель — твердо-прозападного канцлера — в плане действий против России», — пишет Вергин.

Левых и правых апологетов объединяет безразличие к судьбе тех, кто живет между Германией и Россией, а также «искаженные представления об истории Германии», считает автор. Он призывает вспомнить, что война началась с вторжения Германии в Польшу с запада, а «спустя несколько дней СССР вторгся в Польшу с востока, после того как стороны тайно договорились разделить между собой Восточную Европу».

Германия десятки лет пыталась извлечь уроки из своего фашистского прошлого, отмечает автор, «а теперь в другой стране появляется авторитарный лидер, который пытается стабилизировать свой режим, стремясь к зарубежной агрессии на основаниях этнического национализма».

В данном случае легко было бы отличить правильное от неправильного, но «слишком многие из моих соотечественников провалили этот экзамен», сетует Вергин.