23 ноября 2009-го во время тренировочных заездов на санно-бобслейной трассе в немецком Кенигзее экипаж Евгения Пашкова и Андрея Матюшко врезался в боб Надежды Филиной и Ирины Скворцовой, которая в результате столкновения получила тяжелейшие травмы. Прошло три года…

— Правда, что профессор Махенс вытащил вас с того света?

— Сам он заявил: «Один процент из ста, что после таких травм удается не только выжить, но и сохранить ногу». За десять месяцев, проведенных в немецкой клинике, у меня было более 50 операций. В какой-то момент врачи просто сбились со счета.

— Ужас.

— Первые месяца полтора после комы дались особенно сложно. Анестезия не заглушала жуткую боль, а увеличить дозу препаратов было нельзя. Сама поражаюсь, что все это выдержала… Ты знаешь, как сидеть, ходить — но ничего сделать не можешь. Учишься заново, словно ребенок. И когда кажется, что вроде бы идешь на поправку, какая-нибудь напасть отбрасывает тебя назад. То абсцесс и три очередные операции. То некроз пятки. Она-то меня и добила.

— Точный диагноз даже немцы долго не могли установить.

— Да, пока не выяснилось, что у меня аллергия на нитку, которая держала швы. Опять операция — и тут я сорвалась. Не хотела никого видеть, не отвечала на звонки, ссорилась с врачами…

— Когда отпустило?

— Рано или поздно все заканчивается. В том числе и депрессия. С помощью психолога сумела ее перебороть.

— Сколько вам пришлось лежать в палате, глядя в потолок?

— Не считая комы — с января до середины марта.

— На сочинской церемонии вас представили как редактора телеканала «Россия-1». Так продвинулись по службе?

— На самом деле — учусь писать тексты. Параллельно стажируюсь как ведущая новостей, это и будет моей основной профессией.

— Вас уже выпускали в эфир? Чтоб с камерой — один на один?

— Пока нет. Рано.

— Когда обещают?

— Не знаю. Тренируемся, нам специально выделяют студию. Читаем новости перед камерой.

— Кто позвал вас на «Россию»?

— Нина Зверева, член академии «ТЭФИ», рассказала обо мне Эрнесту Мацкявичюсу: так и так, девочка вела церемонию в Сочи. С ней бы поработать. Он переговорил с Добродеевым.

— И вас пригласили?

— Да. Посмотреть, как выгляжу в кадре. Решили — вроде что-то есть. Вызвали на собеседование уже к самому Добродееву. Он спросил, читаю ли я газеты. Слежу ли за новостями. «Учиться придется три месяца. Готова?» — «Да!»

— Самый удивительный урок, который получили на телевидении?

— Там все удивительное — если учесть, что прежде я зарабатывала ногами. Бегала. Пока для меня каждая встреча с камерой — стресс.

— Почему?

— Никогда ее не любила, честно. Прежде снимали домашнее видео — так я уходила в сторону: «Меня не надо…» И на всех соревнованиях такое было. За тридевять земель обойду — только бы в камеру не попасть.

— Чтобы работать на телевидении, камеру нужно полюбить.

— Мне говорили. А я отвечала: у нас любовь односторонняя. Меня камера любит, я ее — нет. Но привыкла. Поначалу смотрела на нее не Моргая, как мумия…