Большое внимание в российской прессе уделяется преступлениям, совершенным представителями власти (чиновниками, правоохранителями, судьями) и их родственниками.

Исходя из информационной картины, складывается впечатление, что суд иначе рассматривает подобные дела: процесс длится дольше (дело Елены Ивановой, сотрудницы Волгоградской областной прокуратуры, задавившей на пешеходном переходе ребенка, рассматривалось три года), приговор является или максимальным (дело майора Евсюкова), или условным.

Дела часто рассматриваются в особом порядке и могут сопровождаться экзотическими условиями отбывания наказания (дело сотрудницы аппарата фракции «Единой России» в Иркутской областной думе Анны Шавенковой, признанной виновной в ДТП со смертельным исходом и получившей отсрочку исполнения приговора в 14 лет). Первым в стране бенефициаром учрежденного в 2009 г. института сделки со следствием стал обвиняемый в процессе с явным интересом силовиков — Сергей Каторгин, фигурант дела Евгения Чичваркина, поддержавший обвинение. Разумеется, нельзя говорить об особом отношении судов к делам чиновников и правоохранителей на основании сообщений прессы. С целью понять, насколько отличаются дела, где подсудимый — представитель власти, мной было рассмотрены дела свыше 200 тыс. подсудимых по уголовным делам за 2009 г. — первой половине 2010 г., совершивших первое преступление

Формальный анализ позволяет выделить несколько маркеров «необычного» уголовного дела. Во-первых, из исследования Кирилла Титаева и Михаила Позднякова следует, что дело небольшой тяжести необычно, если при рассмотрении в особом порядке (ускоренное рассмотрение в случае согласия подсудимого с обвинением) происходит смягчение наказания по сравнению с делами, рассмотренными в общем порядке.

Оказывается, что вероятность выбора российским подсудимым особого порядка рассмотрения дела ниже на 4%, если он является представителем власти