Боже меня упаси думать, что среди девок на зоне не может быть добрых христиан. «Среди ваших грехов нет ничего такого, что не сделали бы святые», – говорит священник в одном из романов Грэма Грина.

Но народная мудрость имеет в виду нечто иное. Не то, что на зоне могут быть или родиться хорошие христиане, а что девки там, на зоне, уж точно поправославнее пусек будут. При условии, что это, конечно, наши, нормальные девки, а не такие же, как эти, моральные уродки.

То есть народная мудрость исходит из того, что люди, совершившие доказанное зло ближнему, – больше православные, больше христиане, чем те, кто не совершил зла, но неправильно себя ведет, неправильно думает, выступает, качает какие-то права, вообще не как все.

Если ты зарезал, ограбил, украл, выкинул на свалку новорожденного младенца, переехал кого по пьяни, но носишь крест, вешаешь на стену иконку, с чувством говоришь «Господи, помилуй», крестишься при входе в храм, ставишь свечку на канун за упокой, даешь записку за здравие, чего-то такое вообще в храме чувствуешь, когда поют и читают непонятное, но красивое, и тебе хорошо, благодатно так, куда-то стремится душа, о чем-то плачет – а куда и о чем, поди разбери, а потому уважаешь тех, кто разбирает – батюшек, епископов, вообще начальство, не судишь о них, – ты больше христианин, чем если ты не причинил никому зла, но всего этого не делаешь.

То есть христианством может быть зло в ритуале, а вот не оформленное ритуалом отсутствие зла – не может. Копченая мелочь в масле – это шпроты, а без масла – дрянь какая-то, выкинуть ее вон на попрание людям.

По этой народной мудрости, православие – это набор действий, типов поведения, привычек, инстинктов, смутных переживаний, даже знаний – как себя вести, что делать, как подойти, даже знаний символа веры, священных писаний и благочестивых брошюр, а совсем не то, каково с тобой твоим ближним – тем людям, которых Бог послал тебе на пути, родным, друзьям, знакомым и просто случайным встречным на дороге или в темном пустом дворе.