Когда заговариваешь о землетрясениях в Японии, как правило, натыкаешься на следующую реакцию: «Да ладно, они у вас там постоянно случаются, ничего особенного в этом нет».

Землетрясения в Японии – действительно вещь вполне обычная. Ощутимых для человека толчков в день случается с десяток, не говоря уже о более мелких сейсмических явлениях. Среднестатистический японец с младых ногтей знает, в теории и на практике, что делать в случае землетрясения. К незначительным проделкам Намадзу (огромного мифического сома, который, по поверьям, живет под землей и вызывает землетрясения) все относятся предельно хладнокровно. Это что-то вроде мороза в Москве: неприятно, но буднично. Да и поделать с этим в любом случае ничего нельзя.

Но мороз морозу рознь. В Сибири, где я вырос, -20 – это нормальная погода, -30 – просто холодно, -40 – очень холодно, -50 – уже чрезвычайная ситуация. Так вот, землетрясения тоже бывают разными.

Япония – довольно большая страна (больше 2000 километров с севера на юг), поэтому в норме за год в одной точке можно почувствовать от силы два–три слабых толчка. 2011 год был исключительным в том плане, что за землетрясением 11 марта последовало несколько тысяч сильных афтершоков. За два предшествующих этому года мой опыт общения со стихией был очень скромным.

Разные районы страны, к тому же, отличаются разным уровнем сейсмической активности. Жители Хиросимы, к примеру, 11 марта не почувствовали почти ничего. Афтершоки их тоже практически не затронули.

Наконец, сильные землетрясения случаются все же очень редко. Гораздо чаще, чем на Русской равнине, но в среднем, для произвольно взятой местности, не чаще, чем один раз в поколение. Или того реже. Для подавляющего большинства японцев прошлогоднее землетрясение стало самым сильным опытом в жизни: последнее сравнимое по масштабу землетрясение в Токио случилось в 1923 году. Быть готовым к тому, чего ты никогда прежде не испытывал, очень сложно.

Короче говоря, когда говорят о том, что в подземные толчки в Японии – будни, это, безусловно, правда, но речь не идет о чем-то серьезном. Так или иначе, мысль о том, что на тебя вот-вот может упасть крыша, в моем понимании никак не относится к категории «ничего особенного».

Я не стал бы писать об этом, если бы не одно событие, случившееся на днях.

ОНО. НЕ ЁКО.

Нормальное течение лекции в пятницу было прервано звуком нескольких десятков мобильных телефонов и планшетов, которые стали одновременно биться в истерике. «Кинкю: дзисин сокухо». Система экстренного предупреждения о землетрясениях.

Мы с соседом обменялись многозначительными взглядами и на всякий случай приготовились лезть под парту. Оно? Это местоимение, «арэ», в теории, может означать все, что угодно, но в последнюю неделю «оно» приобрело совершенно определенное значение. Здание медленно качнулось и замерло в гробовой тишине. Обошлось. Пятибалльное землетрясение у побережья префектуры Тиба (к востоку от Токио) ни к чему серьезному не привело. Это было в пятницу. В субботу утром я проснулся