Протестуют в основном молодые, городские, образованные, сытые россияне, требующие большей свободы, но есть и другая Россия, погруженная в религию, горячо почитающая чудеса, с которой тоже следует считаться.

После «снежной революции» вся Россия на две недели впала в праздничную спячку, но это лишь временное перемирие: у протестного движения большое будущее, убеждена корреспондент Le Monde Мари Жего. «После праздников недовольство расцветет с новой силой, — пишет она. — Проблема в том, что премьер-министр Владимир Путин не намерен вступать в диалог с оппозицией».

Неожиданностью стала реакция патриарха Кирилла, который, отмежевавшись от Кремля, встал на защиту манифестаций, назвав их правомерной негативной реакцией на коррумпированность элит, продолжает журналистка. «Впервые Церковь и политическая власть, обычно тесно связанные, оказались на разных частотах».

«Кирилл знает, что говорит. Он понимает, что нельзя шутить с порывами толпы», — пишет Жего, признавая, что «протестующие в большинстве своем молодые, городские, образованные, сытые люди, требующие большей свободы». «Но есть и другая Россия, погруженная в религию, горячо почитающая чудеса, с которой тоже следует считаться», — говорится в статье. Именно эта Россия целыми автобусами ехала в Москву поклониться поясу Богородицы, в многокилометровой очереди к которому простая Россия пересекалась с Россией элитарной.

«Политики, звезды, высокопоставленные чиновники, религиозные деятели стремительно выходили из своих черных „мерседесов“, чтобы через маленькую дверцу протиснуться к чудесному поясу, не стоя в очереди, — рассказывает Мари Жего. — Публика была очень разношерстной. 25 ноября 2011 через маленькую дверцу прошел лидер КПРФ Геннадий Зюганов. Это не помешало хитроумному политику спустя четыре недели возложить цветы к могиле Иосифа Сталина у стен Кремля», — замечает журналистка.