В период кризиса власть любой страны, не только России, пытается убедить себя, что на улицу выходит не народ, а какие-то злые люди – меньшинства, или заевшиеся барчуки, или самозванцы, или жулики. Конечно, в истории бывает, что народный протест возглавляют малоприятные люди, но все же не это главное. Если десятки и сотни тысяч людей готовы выйти на улицы в ходе акций протеста, не стоит думать, что они – не народ. Они и есть народ. Более того, они – нация.

Ибо нация – это народ, наделенный правами. Еще точнее, вырвавший права из рук прежнего властителя и суверена. В этом смысле люди, выходящие на Болотную и Манежную, по крайней мере, существенная их часть, — это тоже прообраз нации.

Правительство, оказавшееся в ситуации массового неприятия со стороны народа, пытается оправдать себя и потому ищет народ на стороне. И всегда обнаруживает его в лице наиболее покорных и наиболее архаичных слоев общества. Конечно, знаменитый Распутин не пользовался при дворе и десятой долей влияния, ему приписываемой, но он выполнял важную функцию – представлял перед лицом царя простой народ, будто бы богомольный, монархический, всецело преданный царю-батюшке. Это позволяло говорить, что бунтующие горожане не имеют отношения к истинной воле своего народа, любящего своего царя и своих помещиков. Увы, это оказалось не так.

Сегодня, спустя сто лет после правления Николая II, правительство Владимира Путина повторяет прежнюю ошибку. Оно видит толпы горожан, возмущенных применением административного ресурса на выборах, и решает, что правильный, настоящий русский народ скрыт исключительно где-то в провинции. Например, в Верхней Салде. И, читая про рабочих, вышедших на митинг в защиту Путина, министры удовлетворенно качают головами: «Вот он, простой рабочий русский народ! Как он любит Путина! Как уважает правительство! Не то что эти вредители в количестве ста тысяч человек!».