Интересно обратить внимание на парадоксальный символизм этого события. Захария спросил Анну, — неужели этот храм может вместить Ту, о ком проповедовали пророки? Ведь Дева Мария это мать воплощенного Бога и в этом смысле Сама уже является для него храмом, как вместилищем его Тела, но при этом, Она Сама входит в храм, посвященный этому Богу.

Понятно, какое значение это событие имело для самой Девы Марии, — Она оказалась в священном центре ветхозаветного мира, где началась Ее подготовка к восприятию главного смысла своей жизни, а вместе с ней, и смысла всей ветхозаветной истории. Но это событие также имело значение и для самого Иерусалимского храма и, говоря шире, — всей библейской храмовой культуры. В идеале ветхозаветный Иерусалимский храм должен был стать храмом Нового Завета, приняв Сына Девы Марии как истинного Бога.

И в этом отношении Введение Богородицы во храм означало первый, "дозачаточный" шаг новозаветной истории — Христа еще нет, но его Мать уже в храме. Но когда Христос явит себя миру, новый иудейский первосвященник и другие служители Иерусалимского храма не признают в Нем Мессию, и поэтому участь храма будет предрешена. После того, как Иисус бичом выгнал торговцев из храма со словами "дом Отца Моего не делайте домом торговли" (Ин 2:16), поскольку они продавали там скот и голубей, иудеи спросили его: каким знамением докажешь Ты нам, что имеешь власть так поступать? На это Иисус ответил им: "разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его", что страшно удивило его оппонентов: "сей храм стоился сорок шесть лет (от начала реконструкции Ирода Великого — А. М.), и Ты в три дня воздвигнешь его?". "А Он говорил о храме тела Своего" (Ин 2:21).