В 1766 г. Адам Фергюсон определил гражданское общество (civil society) как состояние цивилизованности, результат процесса цивилизации. Таким образом в это понятие изначально была заложена оценочная идея: есть цивилизованные люди (то есть в первую очередь белые колонизаторы), и есть дикари, с которыми можно и нужно работать, чтобы довести их до состояния цивилизованности. Действительно, уже в теоретических разработках Фергюсона проявляется политический аспект противопоставления западного типа государственности восточному деспотизму. А также аспект экономический (Фергюсон был учителем Адама Смита): противопоставление цивилизованных государств, где есть частная собственность, варварским, где ее нет.

И, несмотря на все изменения и уточнения, которые понятие «гражданское общество» претерпело в ходе истории, в нем до сих пор сохраняется изначальная суть, так поэтично выраженная Киплингом: «Несите бремя белых, – и лучших сыновей на тяжкий труд пошлите за тридевять морей; на службу к покоренным угрюмым племенам, на службу к полудетям, а может быть – чертям». Поэзия наивно раскрывает то, что к началу XX века стоило бы уже скрывать. Ведь идея, заключающаяся в том, что белый человек должен цивилизовать полудетей, – это опасный предрассудок эпохи Просвещения, который представляет собой лишь оправдание колониальной экспансии, подавляющей самобытные формы культуры и уничтожающей традиционные формы социальности.

В любой развивающейся ментальной конструкции всегда будет проглядывать то, что изначально заложено в ней. В понятии «гражданское общество» заложена идея превосходства английского колонизатора над теми, кого он сочтет дикарями. И эта идея до сих пор воодушевляет западных политиков, желающих насадить гражданское общество в странах, которые по какой-то причине признаны недостаточно цивилизованными. Иногда это искреннее желание помочь, но чаще – политтехнология. В последнем случае идея гражданского общества оказывается уже просто формой политического давления на государства, имеющие иные формы социальности.

Проблема заключается в том, что если мы принимаем эту идею, мы принимаем также идею превосходства западного человека, соглашаемся с тем, что мы неполноценны, что нас надо цивилизовать. А поскольку сами мы якобы нецивилизованны и неполноценны, постольку цивилизаторами должны быть западные люди или специально обученные на Западе туземцы (например, правозащитники). Конечный результат подобного рода мероприятий – частичная потеря суверенитета тем государством, которое позволяет проводить над собой подобного рода операции.

Все это, конечно, не значит, что в идее гражданского общества нет ничего хорошего. Нет, это великая идея. Но, к сожалению, используется она в совершенно негодных целях. Например, западные цивилизаторы пытались (и до сих пор пытаются) цивилизовать такие великие цивилизации, как Индия, Китай, Россия. Между тем каждая из этих цивилизаций создала свои формы гражданского общества, то есть формы объединения людей для достижения определенных целей. И эти формы нисколько не хуже, чем те, которые возникли в такой сравнительно варварской стране, как Англия XVIII века.

Но поскольку насаждение гражданского общества западного типа – это лишь политтехнология, цивилизаторы предпочитают не обращать внимания на те формы защиты прав человека, семьи и коллектива, которые выработаны в иных цивилизациях. Западу просто невыгодно рассматривать всерьез естественные для каждой конкретной страны формы социальности. Его не интересует то, что возникло само собой, он не видит (не хочет видеть) того, что соприродно жителю страны, в которой он к выгоде для себя стремится насадить свои представления о прекрасном (гражданском) обществе.

"Я считаю необходимым напомнить, — добавил он, — что у чеченцев, как и у любого народа, есть свой кодекс поведения. Он выработан втечение столетий. Он свят и нерушим. У нашего народа есть своя культура, свои традиции. Они основаны на уважении к старшим, заботе о младших, уважении культуры, традиций и обычаев других народов".

В Грозном чеченцы, русские и люди других национальностей ходят в той одежде, которая им подходит по своим традициям и обычаям

у чеченцев, как и у любого народа, есть свой кодекс поведения. Он выработан в течение столетий. Он свят и нерушим.