...

Как мы увидели в ходе текущего кризиса, Германия явно является центром экономического притяжения в Европе, и этот кризис показал, что экономические и политические вопросы – одно и то же. Если Германия не согласится, сделать ничего не получится, а если Германия захочет, что-нибудь произойдет. Германия обладает в Европе огромной властью, даже если она и ограничена, в основном, экономическими делами. Но эта роль блокирующего механизма и одновременно посредника Европы, играемая Германией, со временем превращает страну в центральную проблему континента.


Если Германия принимает ключевые решения в Европе, то Германия определяет политику, которую проводит Европа в целом. Если Европа распадется, то Германия становится единственной европейской страной, способной создавать альтернативные коалиции, которые будут одновременно и влиятельными и сплоченными. Это означает, что если Европейский Союз ослабнет, слово Германии будет решающим в определении будущей судьбы Европы. Сейчас немцы усердно работают, чтобы переформулировать основополагающие принципы Европейского Союза и еврозоны на свой вкус. Но так как это требует, чтобы множество партнеров пожертвовали своим суверенитетом, который они ревностно охраняли в течение всего европейского проекта, и согласились на контроль со стороны Германии – стоит рассмотреть, какие альтернативы Германии существуют в Европейском Союзе.

...

В российской экономике, оставшейся в наследство от СССР, продолжается де-индустриализация, и хотя это имеет массу отрицательных последствий, есть и один положительный, который часто игнорируется: сегодня в России больше рабочей силы, чем она может эффективно переварить в своей собственной экономике. Германия не хочет новых эмигрантов, но нуждается в доступе к рабочей силе. Россия хочет заводов в стране, чтобы дать работу избыточной рабочей силе, и она хочет доступа к технологиям. Логика российско-германских экономических отношений более очевидна, чем логика отношений между Германией и Грецией или Германией и Испанией.