7 апреля 1930 года постановлением Совнаркома было утверждено Положение об исправительно-трудовых лагерях.

Оно начиналось чеканной строкой: «Исправительно-трудовые лагеря имеют задачей охрану общества от особо социально-опасных правонарушителей путем изоляции их, соединенной с общественно-полезным трудом, и приспособления этих правонарушителей к условиям трудового общежития». По уровню лицемерия эту формулу можно сравнить разве что с надписью Arbeit macht frei – Труд делает свободным – на воротах Аушвица-Освенцима. Потому что создавались эти лагеря в первую очередь не как исправительные, а как трудовые.

Замысел был почти гениальным по степени цинизма: вернуться в ХХ веке к использованию рабского труда. Начал он реализовываться с 1918 года и лишь постепенно, далеко не сразу обрел зловещие очертания. Поначалу это были редкие разрозненные островки – особые лагеря принудительных работ, куда отправляли явных «классовых врагов». На тех специфических местах заключения лежал отпечаток чрезвычайщины. Использовали их не столько по экономической необходимости, сколько ради особенно изощренного наказания.

Однако по мере сворачивания НЭПа система лагерей трансформировалась и перерождалась. Когда в конце 20-х годов начались «пятилетки шаги саженьи», изменилась общая концепция. Дело поставили на поток. Число зэков увеличивалось, и они превращались в экономический фактор. Причем эти два процесса шли параллельно и взаимно влияли друг на друга. Чем больше народу «топтало зону», тем важнее было использовать энергию этих масс в народно-хозяйственных целях. И чем более масштабными становились задачи индустриализации, тем больше требовалось рабочей силы.

Сколько народу прошло через ГУЛАГ? По этому поводу до сих пор кипят споры. Но если отвлечься от чрезмерно эмоциональных крайностей и основываться на данных архивных документов, то исследователи приходят к следующему выводу: в 1930-53 годах в лагерях умерли не меньше 600 тысяч человек – от голода, болезней и нечеловеческих условий труда.