Кроме того, термин «коррупция» переносит вопрос в правовую плоскость. Но проблема здесь другая, социально-экономическая. Деятельность эта укоренена, надо изучать ее как социально укорененную. Насколько она преступна и соответствует закону – это другая плоскость. Вторая теория – эта деятельность не просто социально укоренена, но и представляет собой не выведенное на поверхность соглашение между полицией, властью и населением.

В 2001 году был проведен опрос в 8 регионах, было порядка 40 вопросов, в том числе и о неформальной деятельности. Мы не спрашивали: «Сколько ты в месяц зарабатываешь?» Хотя в 1993 году начальник милиции запросто рассказывал, сколько он зарабатывал за неделю: доставал авоську денег, оставлял себе треть, а остальное передавал наверх. Сейчас такого не услышишь.

Выполнение работы и заработки вне обычных обязанностей включают два разных вида деятельности: конвенциональную и неконвенциональную. По закону о милиции запрещено заниматься чем-либо, кроме творческой деятельности, преподавания и науки. Петь и преподавать можно, а водить в свободное время – нельзя. Очевидно, что извоз, которым часто занимаются милиционеры, незаконен с этой точки зрения.

Но есть и другие виды деятельности: рэкет, крышевание, похищение людей и так далее. Это оказание услуг по протекции, по защите. Это деятельность, которую трудно определить. Видов неконвенциональной деятельности больше 50, а сейчас это число еще выросло.

Вовлечены [в такую деятельность] в свободное время 49% [сотрудников правоохранительных органов]. Отдельный вопрос – взаимоотношения с бизнесом. Треть [говорят, что] не бывает, 65% – бывают, 11% – довольно часто. Это 2001 год. По Москве нет данных о занятости в рабочее время, зато в нерабочее больше всех – 78%.