Месяца два назад я откликнулась на объявление, призывавшее в ряды наблюдателей на выборах в Мосгордуму. Объявление обещало от тысячи рублей за день. Ну, почти полстипендии. Мой наниматель назначил встречу, пожелав поговорить исключительно лично. Выяснилось, что я — член участковой избирательной комисии от партии «Справедливая Россия», что тысячу рублей я получу официально от государства, а сверху — еще две тысячи: за то, чтобы «все прошло хорошо». Я напряглась. Собеседник успокоил: речь идет о незначительных нарушениях, которые могут иметь место, и мне просто нужно будет закрыть на них глаза.

Не то чтобы я не понимала, что согласилась добровольно поплавать в мутной воде. Но было ясно: ВСЕ и так ПРОЙДЕТ ХОРОШО, независимо от того, соглашусь я или нет. А любопытство терзало.

Рано утром 11 октября 2009 года я отправилась на свой избирательный участок № 2523. Он располагался на втором этаже небольшой московской школы на улице Говорова. Меня посадили «на книги» в помощь более опытной бабушке Наташе, которая, как вскоре выяснилось, уже много лет сидит на этом участке от коммунистов. Задача была простая — регистрировать пришедших избирателей и выдавать бюллетени.

Голосовать шли мало, и в основном старики. В восемь вечера подсчитываем бюллетени и приступаем к чуть ли не ритуальной процедуре вскрытия урн. Всем присутствующим торжественно демонстрируются неповрежденные восковые печати, также торжественно они ломаются, и содержимое урн вываливается на стол. Начинаем сортировать бюллетени на розовые и голубенькие (выборы не только в Мосгордуму, но и по округам).

Вдруг в мои руки попадает сложенная вдвое розовая пачка бюллетеней приблизительно из ста штук. Листаю — в глаза бросается стабильный крестик-галочка напротив третьего пункта. С этой пачкой направляюсь к председателю комиссии и, волнуясь, пытаюсь объяснить: что-то не так — если представить, что каждый избиратель опускает в урну по два бюллетеня разного цвета, невозможно, чтобы бюллетени в урне лежали спрессованными пачками одного цвета. Замечаю в глазах пр