Им кагбэ не до эстетики. выживать надо :)

Проходя по Садовому кольцу в районе Смоленской, я увидел мирно спящего бомжа. Его поза представляла из себя нечто среднее между спящей Венерой Джоржоне и обнаженной махой Гойи. Одна рука, согнутая в локте, подпирала голову. Фигура приблизительно повторяла классические изгибы. На месте безмятежного девичьего лица располагался невнятный багровый блин. Нагота (тоже, вероятно, отличающаяся от образцов) была задрапирована лохмотьями.

Бомж представлял из себя нечто большее, нежели бомжа. Думаю, даже нечто большее, чем карикатуру, хотя воплотил ее основной принцип. Контраст формы и содержания, погружение объекта в чуждый контекст… Да, конечно. Но не важнее ли стремление к красоте, пусть даже неуместное и обреченное?

Все мы – ну, кроме самых юных – помним горбачевскую борьбу с алкоголизмом. Про километровые очереди и вспоминать не хочется. Люди с фантазией искали обходные пути к успеху. Например, покупали в аптеке средство для ингаляции по три копейки. А потом – еще одно. А потом, когда им уже не отпускали, просили прохожих купить им средство для ингаляции.

А часть интеллигенции перешла на одеколон. Помню двух мужчин, напоминающих приват-доцентов, в очереди в универмаге.
— Ты что будешь?
— Я-то «Тройной». А что Паше возьмем?
— Давай розовую воду – он всегда любил красненькое.
Я вздрогнул – казалось, герои Венедикта Васильевича Ерофеева сошли со страниц.

Мне рассказывали про паренька, который жил в общежитии МГУ, непосредственно в главном здании, в высотке. Более того, в самой башне – и окно его комнаты выходило на широкий карниз. Падать там было не до самой земли, но все равно высоко. Каждый раз перед сном паренек один раз оббегал по карнизу башню, влезал обратно в свое окно и спокойно засыпал. Это была игра со смертью, но вполне в рамках допустимого.

Но однажды в мозгу паренька что-то переклинило, и он подумал: а почему, собственно, один раз? И очередным вечером он выскочил на карниз – и бегал, бегал, бегал, пока не… пока не… пока не – что? Разумеется, пока не свалился. Потому что в этот раз он сменил партнера и сыграл с бесконечностью. А у нее пока никто не выигрывал.

* * *
Мы разучились нищим подавать,
Дышать над морем высотой соленой,
Встречать зарю и в лавках покупать
За медный мусор — золото лимонов.

Случайно к нам заходят корабли,
И рельсы груз проносят по привычке;
Пересчитай людей моей земли -
И сколько мертвых встанет в перекличке.

Но всем торжественно пренебрежем.
Нож сломанный в работе не годится,
Но этим черным, сломанным ножом
Разрезаны бессмертные страницы.
Ноябрь 1921
Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск, Москва: Полифакт, 1995.