Сокамерники называют их «чертями», «дураками», «сидельцами». Они мотают пятый, десятый, пятнадцатый срок, но криминальный мир не ставит им этот стаж в заслугу. Они не стремятся выйти на волю досрочно, потому что на свободе им просто нечего делать. Новый тип осужденного — это преступник не криминальный, а социальный. Для него воистину «тюрьма — дом родной», но не по понятиям, а в силу необходимости. «Вечные зэки» не видят особой разницы между жизнью по ту и по эту сторону колючей проволоки, поэтому они в любой момент готовы на преступление ради казенной крыши над головой. На свободе их удел — голод, пьянка и неопределенность. На зоне им гарантированы условия плохого санатория. В российских колониях таких «вечных» уже большинство…

Раньше освобождаться интересно было. Выходишь — а там что-нибудь да по-другому. То деньги новые, то цены выросли, то власть сменилась. Посмотрел, поудивлялся — и снова в тюрьму. У меня минимальный срок на воле две недели. А теперь освобождаешься — а все одно и то же. Даже неинтересно как-то. Одна только мечта у меня на воле осталась — хочу на троллейбусе настоящем покататься. Я же его даже не видел никогда, только по телевизору. Но каждый раз не успеваю доехать до Москвы.

А у нас тут все время свободное. В КВН вот недавно играли, я даже девиз для команды придумал. Знаете какой? «Сидим не жужжим». Но мы проиграли, а выиграла та команда, у которой девиз был такой: «Мы за ро­дину можем не только постоять, но и по­сидеть».
...
Он хоть и инвалид, а все на свободу хочет, надеется выйти по УДО. Говорит, я как только освобожусь, меня дети в дом престарелых сдадут — хоть поживу нормально. Я ему отвечаю: «Дурак! Зачем тебе дом престарелых?! Чем тебе тюрьма плоха?! Ну, кто тебе там так Брамса сыграет?!»

В последний раз, когда освободился, хотел завязать. На самом деле хотел. Это случилось после того, как я попал на свалку, подружился с тамошними и понял: зачем воровать, если здесь и так все есть. Почти пять лет продержался, но однажды черт меня дернул — по пьяни полез с одним молодым в магазин. Ничего не украл, да там и не было ничего. Только носки чистые переодел.

А что у вас с глазом?

Это я в 99? м на дискотеке подрался. Их восемь было, все молодые ребята, а я один.

Их тоже посадили?

Нет, я не стал в милицию заявлять. Зачем ребятам жизнь портить? Они мне так благодарны были, что потом два месяца поили за свой счет. Теперь все женатые, дети у них, работа, бизнес, а могли бы пойти по моему пути — на фига это надо?

— Таких вот «социальных осужденных» в российских колониях все больше и больше. У нас во Владимирской области в некоторых зонах их доля достигает 80%. Иногда доходит до смешного. Человек утром освобождается, а вечером снова попадает в тюрьму. В Коврове вон только что один персонаж освободился, седьмой раз отсидел — и знаете за что? Все семь раз — за кражу гуся. Освободился, выпил, украл гуся — в тюрьму. И так всю жизнь.

Неужели эти люди совсем не стремятся на волю?

Большинство стремится, но только чтобы погулять, надышаться и снова сюда. У них это называется «сходить в отпуск». А бывает и так, что человека приходится буквально силком освобождать. Спрячется куда-нибудь под трубу, а когда найдут — умоляет: оставьте меня здесь, куда я пойду, все равно ведь мне придется что-нибудь совершить, чтобы снова вернуться. Зачем на преступление толкаете?