Лёд тронулся! В российскую науку начал инвестировать частный бизнес. По ссылке довольно содержательное интервью с представителями капитала и науки.

М. Фейгельман: Нет, я думаю, что все-таки в этом смысле в нашей российской научной среде действительно есть некоторые особенности. По крайней мере, одна из них заключается в том, что те ученые, которые действительно работают эффективно, в большей степени готовы рисковать и браться за дело, которое неизвестно к чему приведет.

С чем это связано, на ваш взгляд?

М. Фейгельман: Вот это не совсем понятно. Возможно, это связано с тем, что людям не страшно терять те крохи, которые они имеют. Если рискуешь потерять много, то люди не торопятся. Но так или иначе, у российских ученых готовность к рискованным проектам в целом повыше.

А. Вакуленко: Если вы в Германии профессор на позиции C4, то зачем вам вообще ввязываться в какие-то венчурные проекты?

М. Фейгельман: Да необязательно венчурные, даже чисто научные проекты, где есть элемент риска, такого профессора уже не привлекают. Зачем он будет ввязываться в очень сложный эксперимент?

А. Юхин: Когда люди в Принстонских лабораториях, среди оленей и сосен, с прекрасной зарплатой, занимаются исследованиями, то у них минимальный стимул к тому, чтобы что-то менять. А здесь люди уровня C4 вынуждены каждый день что-то изобретать, чтобы выжить.

А. М. Фейгельман: Или хотя бы для того, чтобы прилично себя чувствовать.

А. Юхин: Или чтобы сохранить своих аспирантов.