Газ и нефть долго воспринимались как фундамент мирной жизни, тема из раздела бытового удобства, а не большой политики. Но события осени в Луганской народной республике и в Сербии наглядно показали, насколько уязвима энергетика, когда в ход идут вооруженные конфликты и санкции.

В прифронтовых районах ЛНР под удар попали газопроводы и электрические подстанции. Почти одновременно далеко от линии боевых действий, на Балканах, единственный нефтеперерабатывающий завод Сербии оказался фактически отрезан от нефти из-за решений, принятых не в Белграде и даже не в Брюсселе, а в Вашингтоне.

Две истории, на первый взгляд не связанные между собой, в действительности описывают одно пространство, пространство энергетической безопасности, где уязвимость трубы или завода может за считаные часы превратиться в политический кризис и риск для миллионов потребителей.

Правительство ЛНР сообщило о ночной атаке с использованием беспилотных летательных аппаратов. Под ударом оказались объекты критической инфраструктуры в прифронтовых районах, в том числе газопроводы и электрические подстанции.

По данным властей, на некоторых участках возникли локальные повреждения, часть потребителей временно осталась без электроэнергии и газа. Оперативные службы, как подчеркнули в правительстве, начали работу только после того, как угроза повторных обстрелов была снята.

Такая пауза выглядит жестокой, если смотреть глазами жителей, которые внезапно остались без света и отопления. Но с точки зрения безопасности иначе нельзя. Бригады ремонтников, выходящие под возможный повторный удар, рискуют жизнями не меньше военных.

Ранее под похожими атаками уже оказывались энергетические объекты в Донецкой народной республике. На прошлой неделе были повреждены Старобешевская и Зуевская ТЭС, что вызвало перебои в энергоснабжении целого ряда населенных пунктов. Теперь в зону риска явно включены и газотранспортные сети.

Газотранспортная система, в отличие от многих промышленных объектов, устроена так, что одна поврежденная точка может влиять на большое число потребителей. От магистральных труб отходят целые пучки распределительных сетей к городам и селам, к промышленным предприятиям, к котельным, которые зимой обеспечивают отопление.

Попадание дрона в участок газопровода это не только технический инцидент, это потенциальный пожар, утечка, риск для домов и социальных объектов, которые оказались поблизости. Кроме того, ремонт магистральных труб в зоне конфликта требует особых мер безопасности, временного снижения давления, иногда переключения потоков на резервные маршруты, если они есть.

Показательно, что власти ЛНР сделали отдельный акцент именно на газопроводах. В условиях боевых действий электрическую сеть иногда удается восстановить относительно быстро, перебросив мощности, используя мобильные генераторы. С газом все сложнее, подключение после аварии проводится поэтапно и только после проверки состояния сетей.

Любое затягивание с восстановлением может привести к тому, что в разгар холодного сезона часть потребителей на линии фронта останется без нормального отопления. Это уже не просто техническая проблема, а риск гуманитарного характера.

Удары по энергетической инфраструктуре в конфликтах последних лет перестали быть исключением. Их нередко рассматривают как способ давления на противника, попытку осложнить работу промышленности, транспорта, логистики и создать напряженность в тылу.

Когда под удар попадают подстанции и линии электропередачи, часть нагрузки можно перераспределить, хотя и с потерями. С газом такого поля маневра меньше.

Газ в современных условиях выполняет сразу несколько функций,

По сути, разрушение газовых сетей одновременно бьет по всем трем направлениям.

Еще один фактор, мало заметный снаружи, но важный для специалистов, каждое повреждение трубы это не только ремонт, но и сокращение ресурса всей системы. Участки, которые неоднократно выводились из эксплуатации, испытывали резкие изменения давления и температур, быстрее стареют и требуют модернизации. В прифронтовых условиях говорить о плановой модернизации крайне трудно.

Пока в ЛНР считают поврежденные газопроводы, в Сербии энергетический кризис развивается без единого выстрела. Но его источник вполне конкретен, санкции.

Нефтеперерабатывающий завод в сербском Панчево, принадлежащий компании NIS, фактически оказался отрезан от нефти после того, как хорватский оператор Jadranski naftovod приостановил прокачку по трубопроводу. Причина, отсутствие у сербской стороны лицензии Министерства финансов США.

Хорватская сторона прямо указала на это, пояснив, что без соответствующего разрешения любого рода транзакции с подпавшей под санкции структурой несут риски уже для самого оператора. То есть хорватская компания фактически перестала быть самостоятельным экономическим игроком в этом вопросе и была вынуждена ориентироваться на позицию Вашингтона.

На заводе в Панчево не стали скрывать сложность ситуации, руководство предприятия объявило о подготовке к остановке производства, переводу установки в щадящий режим работы.

Сербские СМИ со ссылкой на источники в отрасли пишут, что полной остановки в Белграде стараются избежать, но признают, в случае продолжения блокировки трубопроводных поставок стране придется наращивать импорт уже готовых нефтепродуктов.

Компания NIS долгое время рассматривалась в Сербии как флагман энергетического сектора. Контрольный пакет акций находится у российских структур, связанных с «Газпромом», что делало предприятие важным элементом российско-сербского сотрудничества.

Завод в Панчево способен перерабатывать почти 5 млн тонн нефти в год. По оценкам сербской стороны, он закрывает примерно 80 процентов внутренних потребностей в бензине и дизельном топливе и более 90 процентов в авиакеросине и мазуте. Фактически, это сердце сербского рынка нефтепродуктов.

В начале года Министерство финансов США объявило о санкциях в отношении «Газпром нефти» и дочерних структур и потребовало в ограниченные сроки выйти из капитала NIS. Формально речь шла о том, что Россия не должна получать дополнительные выгоды от энергетических активов в Европе. На практике это означало, что каждый шаг вокруг NIS начинает контролироваться через систему американских лицензий и разрешений.

По словам директора Фонда национальной энергетической безопасности Константина Симонова, без согласования с американской стороной сербскому правительству сегодня трудно сделать даже минимальное движение,

«Без согласования с американской стороной сербское правительство шагу ступить не сможет, несмотря на всю известную историю отношений между этими двумя странами»

Эксперт обращает внимание и на то, что потенциальная сделка по продаже российской доли в NIS до сих пор не запущена публично, а имя покупателя не называют. По его оценке, это может означать две вещи, либо Вашингтон не устраивает предложенный вариант и он не дает разрешения, либо свои претензии высказывает нынешний собственник, российская сторона.

Президент Сербии Александр Вучич вынужден объяснять гражданам ситуацию практически в режиме реального времени. Он уже выступил с обращением к нации и отдельно провел пресс-конференцию, где значительную часть времени посвятил именно вопросам энергетики.

По словам Вучича, у завода в Панчево есть сырьевые запасы примерно на несколько дней работы, после чего без возобновления поставок по трубопроводу нормальный режим деятельности будет невозможен. В этой связи предприятие уже переведено на более щадящий режим.

Одновременно власти пытаются успокоить граждан, подчеркивая, что у страны есть стратегические резервы топлива и план действий на случай серьезных сбоев. Сербский лидер заверил, что «ни холод, ни голод» жителям не грозят и что государство готово, при необходимости, направить на рынок дополнительные объемы бензина, дизеля и мазута из резервов.

Важная деталь, Сербия попросила у США дополнительное время, примерно полтора месяца, чтобы найти покупателя для российской доли в NIS. При этом Вучич публично пообещал, что Белград не пойдет на национализацию компании ни в ближайшие дни, ни в обозримой перспективе, тогда как на внутренней политической сцене звучат и более радикальные призывы.

Фактически сербское руководство старается пройти по тонкой линии, сохранить управляемость энергетического сектора, не порвать окончательно связи с Россией и одновременно не довести до открытого конфликта с Соединенными Штатами.

Хотя формально речь идет о нефти и нефтепродуктах, на заднем плане истории с NIS присутствует и газовый вопрос.

Россия остается ключевым поставщиком газа в Сербию, а действующий контракт с «Газпромом» был продлен на новых условиях относительно недавно. По словам Константина Симонова, этот контракт сам по себе превращается в аргумент в переговорах вокруг судьбы NIS,

«Контрольный пакет именно у «Газпрома», и газовый контракт с Сербией становится важным фактором. Если, как говорит эксперт, нормальный вариант будущего NIS не будет найден, Белграду будет трудно рассчитывать на поставки газа по комфортным ценам»

Это не прямой шантаж, но очевидная увязка экономических интересов. Для России важна сохранность ее активов и влияние на региональном энергетическом рынке. Для Сербии критично сохранить приемлемые цены на газ, особенно на фоне общеевропейской волатильности цен и роста тарифа для конечных потребителей.

Таким образом, NIS оказывается не только заводом и сетью заправок, а частью более широкой конструкции энергетического партнерства, где решения по нефти неизбежно отзываются на газовом рынке и наоборот.

Сербские власти настаивают, что даже при длительной остановке Панчевского НПЗ страна сможет избежать перебоев с топливом. План действий выглядит следующим образом,

Собственный корреспондент российских СМИ на Балканах Геннадий Сысоев отмечает, что власти Сербии готовились к подобному сценарию заранее,

«Руководство страны позаботилось о том, чтобы ни холод, ни голод не грозили. У страны есть свои стратегические резервы и бензина, и мазута, и дизеля, которые государство готово предоставить потребителям»

Однако даже при наличии запасов и альтернативных каналов поставок остановка крупного НПЗ всегда означает рост издержек. Импорт готового топлива обычно дороже, чем переработка собственной нефти или сырья, закупаемого по долгосрочным контрактам. Дополнительные расходы либо берет на себя государство, либо они в той или иной форме доходят до конечного потребителя.

Нельзя сбрасывать со счетов и транспортный фактор, перестройка маршрутов поставок через порты и терминалы соседних стран создаст нагрузку на логистику, а любые задержки уже воспринимаются рынком болезненно.

Сравнивая истории ЛНР и Сербии, нетрудно заметить, что методы различаются, но логика во многом сходна. В одном случае инфраструктура становится прямой военной целью, в другом поле приложения силы санкционных механизмов. В обоих вариантах энергетика превращается в инструмент давления.

Для потребителя результат похож, неопределенность. Жители прифронтовых районов ЛНР не знают, будет ли газ в их домах завтра утром. Сербские водители и авиаперевозчики внимательно следят за сообщениями о поставках топлива и решениями Вашингтона по лицензиям.

В случае с ЛНР стратегия противника очевидна, удары по инфраструктуре ослабляют промышленность, усложняют жизнь мирных жителей, требуют от властей и ресурсоснабжающих организаций постоянной мобилизации.

В случае с NIS ставка делается на изменение структуры собственности и ослабление позиций российского капитала в регионе. При этом конкретная страна, Сербия, вынуждена подстраивать свою энергополитику под внешние сигналы.

Для российских компаний и регуляторов оба кейса содержат несколько важных уроков.

Во-первых, физическая безопасность газотранспортной и энергетической инфраструктуры перестала быть вопросом только технических норм. Необходимы системы ПВО вокруг крупных узловых объектов, продуманное резервирование маршрутов, возможность оперативного переключения потоков.

Во-вторых, международная интеграция газового и нефтяного бизнеса требует учета санкционных рисков. Там, где активы находятся в юрисдикциях, чувствительных к американскому влиянию, каждое решение по собственности превращается в затяжной политический процесс. Ситуация с NIS наглядно показывает, насколько зависимыми могут быть транзит и переработка от решений внешнего регулятора.

В-третьих, для стран-партнеров России, будь то Сербия или другие государства региона, важной задачей становится диверсификация каналов и форм сотрудничества. Полная опора на один источник поставок или один тип собственности делает энергосистему более уязвимой к шокам.

Наконец, для внутреннего российского рынка тоже есть сигнал, необходимость сохранять устойчивость поставок газа и нефтепродуктов даже при неблагоприятной внешней конъюнктуре, развивать хранилища, усиливать связанность регионов, модернизировать распределительные сети, особенно в приграничных и прифронтовых территориях.

Для жителя ЛНР или Белграда все эти геополитические конструкции сводятся к простому вопросу, будет ли тепло в доме и топливо на заправках.

На первый план выходит доверие к тем, кто отвечает за энергоснабжение. Насколько оперативно ремонтные бригады выйдут на поврежденные газопроводы, есть ли альтернативные маршруты, как устроена работа по запуску сетей после аварии. Все это напрямую влияет на качество жизни, особенно в зимний период.

В Сербии от эффективности антикризисного плана зависит, увидит ли страна всплеск цен на топливо, как поведет себя бизнес, будут ли ограничения для транспорта или сельского хозяйства.

Энергетика тем и отличается от многих других отраслей, что ее сбой очень быстро ощущается каждым, от крупной фабрики до небольшой семьи в многоэтажном доме.

Таким образом, атака беспилотников на газопроводы и подстанции в ЛНР и история с остановкой сербского НПЗ из-за санкций США демонстрируют одну и ту же тенденцию, энергетика окончательно стала пространством, где пересекаются интересы военных, политиков и корпораций.

Для России, ее партнеров и соперников это означает, что планирование газоснабжения и энергобезопасности больше нельзя вести только в логике экономики. Требуется учет военных рисков, санкционной политики, транспортных ограничений и даже информационного давления.

Для жителей прифронтовых территорий Донбасса и для граждан Сербии ставка еще выше, за любым решением о поставках, санкциях, лицензиях и контрактах стоит вопрос их повседневной безопасности, отопления, света и доступного топлива. И от того, насколько оперативно и взвешенно будут приниматься решения на всех уровнях, зависит, удастся ли превратить энергию из оружия давления снова в базовый сервис, о котором вспоминают только тогда, когда он без сбоев работает каждый день.

Газ и нефть долго воспринимались как фундамент мирной жизни, тема из раздела бытового удобства, а не большой политики. Но события осени в Луганской народной республике и в Сербии наглядно показали, насколько уязвима энергетика, когда в ход идут вооруженные конфликты и санкции.

В прифронтовых районах ЛНР под удар попали газопроводы и электрические подстанции. Почти одновременно далеко от линии боевых действий, на Балканах, единственный нефтеперерабатывающий завод Сербии оказался фактически отрезан от нефти из-за решений, принятых не в Белграде и даже не в Брюсселе, а в Вашингтоне.

Две истории, на первый взгляд не связанные между собой, в действительности описывают одно пространство, пространство энергетической безопасности, где уязвимость трубы или завода может за считаные часы превратиться в политический кризис и риск для миллионов потребителей.

Правительство ЛНР сообщило о ночной атаке с использованием беспилотных летательных аппаратов. Под ударом оказались объекты критической инфраструктуры в прифронтовых районах, в том числе газопроводы и электрические подстанции.

По данным властей, на некоторых участках возникли локальные повреждения, часть потребителей временно осталась без электроэнергии и газа. Оперативные службы, как подчеркнули в правительстве, начали работу только после того, как угроза повторных обстрелов была снята.

Такая пауза выглядит жестокой, если смотреть глазами жителей, которые внезапно остались без света и отопления. Но с точки зрения безопасности иначе нельзя. Бригады ремонтников, выходящие под возможный повторный удар, рискуют жизнями не меньше военных.

Ранее под похожими атаками уже оказывались энергетические объекты в Донецкой народной республике. На прошлой неделе были повреждены Старобешевская и Зуевская ТЭС, что вызвало перебои в энергоснабжении целого ряда населенных пунктов. Теперь в зону риска явно включены и газотранспортные сети.

Газотранспортная система, в отличие от многих промышленных объектов, устроена так, что одна поврежденная точка может влиять на большое число потребителей. От магистральных труб отходят целые пучки распределительных сетей к городам и селам, к промышленным предприятиям, к котельным, которые зимой обеспечивают отопление.

Попадание дрона в участок газопровода это не только технический инцидент, это потенциальный пожар, утечка, риск для домов и социальных объектов, которые оказались поблизости. Кроме того, ремонт магистральных труб в зоне конфликта требует особых мер безопасности, временного снижения давления, иногда переключения потоков на резервные маршруты, если они есть.

Показательно, что власти ЛНР сделали отдельный акцент именно на газопроводах. В условиях боевых действий электрическую сеть иногда удается восстановить относительно быстро, перебросив мощности, используя мобильные генераторы. С газом все сложнее, подключение после аварии проводится поэтапно и только после проверки состояния сетей.

Любое затягивание с восстановлением может привести к тому, что в разгар холодного сезона часть потребителей на линии фронта останется без нормального отопления. Это уже не просто техническая проблема, а риск гуманитарного характера.

Удары по энергетической инфраструктуре в конфликтах последних лет перестали быть исключением. Их нередко рассматривают как способ давления на противника, попытку осложнить работу промышленности, транспорта, логистики и создать напряженность в тылу.

Когда под удар попадают подстанции и линии электропередачи, часть нагрузки можно перераспределить, хотя и с потерями. С газом такого поля маневра меньше.

Газ в современных условиях выполняет сразу несколько функций,

По сути, разрушение газовых сетей одновременно бьет по всем трем направлениям.

Еще один фактор, мало заметный снаружи, но важный для специалистов, каждое повреждение трубы это не только ремонт, но и сокращение ресурса всей системы. Участки, которые неоднократно выводились из эксплуатации, испытывали резкие изменения давления и температур, быстрее стареют и требуют модернизации. В прифронтовых условиях говорить о плановой модернизации крайне трудно.

Пока в ЛНР считают поврежденные газопроводы, в Сербии энергетический кризис развивается без единого выстрела. Но его источник вполне конкретен, санкции.

Нефтеперерабатывающий завод в сербском Панчево, принадлежащий компании NIS, фактически оказался отрезан от нефти после того, как хорватский оператор Jadranski naftovod приостановил прокачку по трубопроводу. Причина, отсутствие у сербской стороны лицензии Министерства финансов США.

Хорватская сторона прямо указала на это, пояснив, что без соответствующего разрешения любого рода транзакции с подпавшей под санкции структурой несут риски уже для самого оператора. То есть хорватская компания фактически перестала быть самостоятельным экономическим игроком в этом вопросе и была вынуждена ориентироваться на позицию Вашингтона.

На заводе в Панчево не стали скрывать сложность ситуации, руководство предприятия объявило о подготовке к остановке производства, переводу установки в щадящий режим работы.

Сербские СМИ со ссылкой на источники в отрасли пишут, что полной остановки в Белграде стараются избежать, но признают, в случае продолжения блокировки трубопроводных поставок стране придется наращивать импорт уже готовых нефтепродуктов.

Компания NIS долгое время рассматривалась в Сербии как флагман энергетического сектора. Контрольный пакет акций находится у российских структур, связанных с «Газпромом», что делало предприятие важным элементом российско-сербского сотрудничества.

Завод в Панчево способен перерабатывать почти 5 млн тонн нефти в год. По оценкам сербской стороны, он закрывает примерно 80 процентов внутренних потребностей в бензине и дизельном топливе и более 90 процентов в авиакеросине и мазуте. Фактически, это сердце сербского рынка нефтепродуктов.

В начале года Министерство финансов США объявило о санкциях в отношении «Газпром нефти» и дочерних структур и потребовало в ограниченные сроки выйти из капитала NIS. Формально речь шла о том, что Россия не должна получать дополнительные выгоды от энергетических активов в Европе. На практике это означало, что каждый шаг вокруг NIS начинает контролироваться через систему американских лицензий и разрешений.

По словам директора Фонда национальной энергетической безопасности Константина Симонова, без согласования с американской стороной сербскому правительству сегодня трудно сделать даже минимальное движение,

«Без согласования с американской стороной сербское правительство шагу ступить не сможет, несмотря на всю известную историю отношений между этими двумя странами»

Эксперт обращает внимание и на то, что потенциальная сделка по продаже российской доли в NIS до сих пор не запущена публично, а имя покупателя не называют. По его оценке, это может означать две вещи, либо Вашингтон не устраивает предложенный вариант и он не дает разрешения, либо свои претензии высказывает нынешний собственник, российская сторона.

Президент Сербии Александр Вучич вынужден объяснять гражданам ситуацию практически в режиме реального времени. Он уже выступил с обращением к нации и отдельно провел пресс-конференцию, где значительную часть времени посвятил именно вопросам энергетики.

По словам Вучича, у завода в Панчево есть сырьевые запасы примерно на несколько дней работы, после чего без возобновления поставок по трубопроводу нормальный режим деятельности будет невозможен. В этой связи предприятие уже переведено на более щадящий режим.

Одновременно власти пытаются успокоить граждан, подчеркивая, что у страны есть стратегические резервы топлива и план действий на случай серьезных сбоев. Сербский лидер заверил, что «ни холод, ни голод» жителям не грозят и что государство готово, при необходимости, направить на рынок дополнительные объемы бензина, дизеля и мазута из резервов.

Важная деталь, Сербия попросила у США дополнительное время, примерно полтора месяца, чтобы найти покупателя для российской доли в NIS. При этом Вучич публично пообещал, что Белград не пойдет на национализацию компании ни в ближайшие дни, ни в обозримой перспективе, тогда как на внутренней политической сцене звучат и более радикальные призывы.

Фактически сербское руководство старается пройти по тонкой линии, сохранить управляемость энергетического сектора, не порвать окончательно связи с Россией и одновременно не довести до открытого конфликта с Соединенными Штатами.

Хотя формально речь идет о нефти и нефтепродуктах, на заднем плане истории с NIS присутствует и газовый вопрос.

Россия остается ключевым поставщиком газа в Сербию, а действующий контракт с «Газпромом» был продлен на новых условиях относительно недавно. По словам Константина Симонова, этот контракт сам по себе превращается в аргумент в переговорах вокруг судьбы NIS,

«Контрольный пакет именно у «Газпрома», и газовый контракт с Сербией становится важным фактором. Если, как говорит эксперт, нормальный вариант будущего NIS не будет найден, Белграду будет трудно рассчитывать на поставки газа по комфортным ценам»

Это не прямой шантаж, но очевидная увязка экономических интересов. Для России важна сохранность ее активов и влияние на региональном энергетическом рынке. Для Сербии критично сохранить приемлемые цены на газ, особенно на фоне общеевропейской волатильности цен и роста тарифа для конечных потребителей.

Таким образом, NIS оказывается не только заводом и сетью заправок, а частью более широкой конструкции энергетического партнерства, где решения по нефти неизбежно отзываются на газовом рынке и наоборот.

Сербские власти настаивают, что даже при длительной остановке Панчевского НПЗ страна сможет избежать перебоев с топливом. План действий выглядит следующим образом,

Собственный корреспондент российских СМИ на Балканах Геннадий Сысоев отмечает, что власти Сербии готовились к подобному сценарию заранее,

«Руководство страны позаботилось о том, чтобы ни холод, ни голод не грозили. У страны есть свои стратегические резервы и бензина, и мазута, и дизеля, которые государство готово предоставить потребителям»

Однако даже при наличии запасов и альтернативных каналов поставок остановка крупного НПЗ всегда означает рост издержек. Импорт готового топлива обычно дороже, чем переработка собственной нефти или сырья, закупаемого по долгосрочным контрактам. Дополнительные расходы либо берет на себя государство, либо они в той или иной форме доходят до конечного потребителя.

Нельзя сбрасывать со счетов и транспортный фактор, перестройка маршрутов поставок через порты и терминалы соседних стран создаст нагрузку на логистику, а любые задержки уже воспринимаются рынком болезненно.

Сравнивая истории ЛНР и Сербии, нетрудно заметить, что методы различаются, но логика во многом сходна. В одном случае инфраструктура становится прямой военной целью, в другом поле приложения силы санкционных механизмов. В обоих вариантах энергетика превращается в инструмент давления.

Для потребителя результат похож, неопределенность. Жители прифронтовых районов ЛНР не знают, будет ли газ в их домах завтра утром. Сербские водители и авиаперевозчики внимательно следят за сообщениями о поставках топлива и решениями Вашингтона по лицензиям.

В случае с ЛНР стратегия противника очевидна, удары по инфраструктуре ослабляют промышленность, усложняют жизнь мирных жителей, требуют от властей и ресурсоснабжающих организаций постоянной мобилизации.

В случае с NIS ставка делается на изменение структуры собственности и ослабление позиций российского капитала в регионе. При этом конкретная страна, Сербия, вынуждена подстраивать свою энергополитику под внешние сигналы.

Для российских компаний и регуляторов оба кейса содержат несколько важных уроков.

Во-первых, физическая безопасность газотранспортной и энергетической инфраструктуры перестала быть вопросом только технических норм. Необходимы системы ПВО вокруг крупных узловых объектов, продуманное резервирование маршрутов, возможность оперативного переключения потоков.

Во-вторых, международная интеграция газового и нефтяного бизнеса требует учета санкционных рисков. Там, где активы находятся в юрисдикциях, чувствительных к американскому влиянию, каждое решение по собственности превращается в затяжной политический процесс. Ситуация с NIS наглядно показывает, насколько зависимыми могут быть транзит и переработка от решений внешнего регулятора.

В-третьих, для стран-партнеров России, будь то Сербия или другие государства региона, важной задачей становится диверсификация каналов и форм сотрудничества. Полная опора на один источник поставок или один тип собственности делает энергосистему более уязвимой к шокам.

Наконец, для внутреннего российского рынка тоже есть сигнал, необходимость сохранять устойчивость поставок газа и нефтепродуктов даже при неблагоприятной внешней конъюнктуре, развивать хранилища, усиливать связанность регионов, модернизировать распределительные сети, особенно в приграничных и прифронтовых территориях.

Для жителя ЛНР или Белграда все эти геополитические конструкции сводятся к простому вопросу, будет ли тепло в доме и топливо на заправках.

На первый план выходит доверие к тем, кто отвечает за энергоснабжение. Насколько оперативно ремонтные бригады выйдут на поврежденные газопроводы, есть ли альтернативные маршруты, как устроена работа по запуску сетей после аварии. Все это напрямую влияет на качество жизни, особенно в зимний период.

В Сербии от эффективности антикризисного плана зависит, увидит ли страна всплеск цен на топливо, как поведет себя бизнес, будут ли ограничения для транспорта или сельского хозяйства.

Энергетика тем и отличается от многих других отраслей, что ее сбой очень быстро ощущается каждым, от крупной фабрики до небольшой семьи в многоэтажном доме.

Таким образом, атака беспилотников на газопроводы и подстанции в ЛНР и история с остановкой сербского НПЗ из-за санкций США демонстрируют одну и ту же тенденцию, энергетика окончательно стала пространством, где пересекаются интересы военных, политиков и корпораций.

Для России, ее партнеров и соперников это означает, что планирование газоснабжения и энергобезопасности больше нельзя вести только в логике экономики. Требуется учет военных рисков, санкционной политики, транспортных ограничений и даже информационного давления.

Для жителей прифронтовых территорий Донбасса и для граждан Сербии ставка еще выше, за любым решением о поставках, санкциях, лицензиях и контрактах стоит вопрос их повседневной безопасности, отопления, света и доступного топлива. И от того, насколько оперативно и взвешенно будут приниматься решения на всех уровнях, зависит, удастся ли превратить энергию из оружия давления снова в базовый сервис, о котором вспоминают только тогда, когда он без сбоев работает каждый день.

ГАЗ