Тогда Россия с трудом решала проблемы со своим оборудованием. В течение первого года конфликта медленное реагирование оборонной промышленности, ее оторванность от солдат и устаревшие нормативные акты препятствовали инновационным усилиям. Но в конце концов оборонным производителям страны было дано указание усовершенствовать производство, увеличить скорость ремонта и в целом ускорить внедрение инноваций. И благодаря поддержке правительства им это удалось. Министерство обороны смягчило правила, чтобы сократить сроки исследований и разработок. Оно провело встречи с представителями оборонной производственной базы, чтобы убедиться, что они получили и проанализировали отзывы от передовых подразделений и внесли изменения. Оборонные компании, тем временем, направили специалистов отрасли на Украину для ремонта оборудования, изучения его характеристик и составления отчетов, точно так же, как они делали это в Сирии, когда Россия защищала режим Башара Асада. А начиная с 2023 года, Кремль разработал программы по интеграции гражданских университетов и исследовательских центров в усилия по национальной обороне. Это улучшило взаимодействие военных и гражданских инженеров на испытательных и тренировочных полигонах для тестирования прототипов перед отправкой в бой.

Российское правительство также выступило с инициативами по оказанию помощи оборонным стартапам страны в надежде на продвижение инноваций. Министр обороны России Андрей Белоусов, например, работал над тем, чтобы связать стартапы с государственными компаниями, которые доминируют в отрасли и сопротивляются появлению новичков. Это сработало: теперь стартапы заняли свое место рядом с крупнейшими российскими оборонными подрядчиками на выставках вооружений и продают свою продукцию военным. Такие изменения позволили России начать сокращать технологическое преимущество, которым Киев обладал в первые годы конфликта. Российские производители выпускают новые и модифицированные системы, более подходящие для условий Украины. Российские военные, в свою очередь, научились ими пользоваться. Пожалуй, наиболее известным является создание Министерством обороны «Рубикона», элитного подразделения по исследованию и эксплуатации беспилотных летательных аппаратов в стране, которое экспериментирует с различными типами тактики и помогают инструктировать другие подразделения беспилотных летательных аппаратов.

Москва также добилась менее ярких, но не менее существенных улучшений. Оборонные компании модернизировали броню и другие средства защиты на многих классах транспортных средств, а другие оснастили более мощными двигателями, улучшенными оптическими прицелами и усовершенствованными системами создания помех. Страна увеличила смертоносность своих планирующих бомб и увеличила производство модифицированных беспилотных летательных аппаратов. Оборонный сектор занимается устранением производственных дефектов и совершенствованием протоколов технического обслуживания российских систем радиоэлектронной борьбы.

Эти улучшения помогают объяснить, почему ВСУ столкнулись с большим количеством проблем за последние полтора года. В 2022 и 2023 годах Киев мог относительно легко наносить удары по российским командным центрам, складам и линиям снабжения; сегодня российские средства радиоэлектронной борьбы и скорректированная противоракетная оборона затрудняют такие атаки. Российские беспилотные летательные аппараты и ракетные удары также становятся все более масштабными и сложными. Как минимум, это означает, что партнеры Украины должны будут поставлять ей больше средств противовоздушной обороны и больше инвестировать в системы радиоэлектронной борьбы страны. Украина также разрабатывает ракету дальнего радиуса действия, рассчитывая уничтожать российское оружие у его источника.

Изучение российского опыта распространяется и на другую важную область — профессиональную подготовку. Военные инструкторы страны тщательно изучают боевой опыт и интегрируют извлеченные уроки в учебные программы. Чтобы убедиться в том, что эти программы актуальны и реалистичны, Россия проводит ротацию войск между полями боя и учебными полигонами, подобно тому, как она отправляет на фронт оборонных производителей. Когда личные визиты невозможны, военные организуют защищенные видеоконференции между передовыми подразделениями, академиями и учебными центрами. Некоторые ветераны-инвалиды стали штатными инструкторами.

Россия внесла несколько изменений в систему преподавания в результате своего боевого опыта на Украине. Симуляторы стали более реалистичными, были внесены изменения в инструкцию по оказанию тактической первой помощи. Россия начал обучать военнослужащих тому, как управлять военной техникой на поле боя с помощью беспилотников, а также проводить атаку с помощью более крупного беспилотника и бронетехники — обе эти важнейшие задачи в условиях конфликта, когда линия фронта находится под постоянным наблюдением Киева. (Учитывая, что Украина может видеть большую часть того, что Россия делает на поле боя, для подавления оборонительных позиций Киева необходимы небольшие, разрозненные штурмовые группы.) Впервые российские инструкторы используют беспилотные летательные аппараты для наблюдения за тренировками солдат, чтобы впоследствии лучше оценивать и обсуждать успехи и неудачи подразделений.

Россия также внесла несколько изменений в свой учебный курс для младших офицеров, чтобы лучше подготовить их к выполнению оперативных задач. Эти изменения не являются кардинальной перестройкой; основные изменения, внесенные Москвой в программу военного времени, включают двухмесячную дополнительную подготовку, которая поможет военным улучшить свои навыки в стрельбе и артиллерии, разведке, топографии, навигации, использовании беспилотных летательных аппаратов и тактической медицине. Инструкторы также уделяют особое внимание обучению младших офицеров управлению небольшими подразделениями, учитывая важность небольших пехотных атак на поле боя. Некоторых даже обучают тому, что государства НАТО называют планированием миссий, в ходе которого ставится цель, которую необходимо решить самостоятельно, а не следовать централизованным командам. Это серьезное изменение для традиционно руководимой сверху российской армии, вдохновленное успехами, которых добились некоторые российские подразделения в боях с ВСУ. <...>

Российская подготовка продолжается, а ожесточенное сопротивление украинцев продолжает мешать Кремлю достичь своих главных целей. Однако перемены, происходящие в Москве, несомненно, приводят украинцев в уныние. С начала конфликта Киев держался во многом благодаря своему инновационному преимуществу, которое сейчас ослабевает. Украинцы давно признали, что они не могут победить российскую армию только численным превосходством.

Но, к счастью для Киева, Россия может сделать лишь немногое, чтобы качественно превзойти Украину <...> По крайней мере, на данный момент проблемы, связанные с характером самого конфликта, чрезвычайно трудноразрешимы, даже после их выявления. Российскому командованию, например, хорошо известно, что поле боя на Украине находится под пристальным наблюдением беспилотников и что, таким образом, практически невозможно сосредоточить большое количество сил для бронетанковой атаки, не подвергнувшись нападению. В военных журналах стратеги прямо признают, что традиционные военные формирования России перестали “служить главным условием достижения успеха”. Военные адаптировались, отказавшись от использования крупных бронетанковых соединений, и все чаще используя небольшие штурмовые группы, которые сейчас занимают центральное место в военной подготовке. Российские официальные лица также добавили новые подразделения беспилотников, штурмовые и разведывательные части, чтобы помочь преодолеть украинскую оборону. Хотя эти изменения усложняют украинские контрмеры и иногда приводят к тактическим прорывам России, эти небольшие подразделения не могут занимать и удерживать территорию так, как это могут сделать крупные силы. Тем не менее, Кремль требует, чтобы борьба продолжалась именно таким образом.

Кроме того, успехи Москвы в послевоенном обучении не особенно вдохновляют. После войны Советского Союза в Афганистане и помощи России режиму Асада военные не смогли усвоить или забыли свой боевой опыт, поскольку приобретенные знания не распространялись за пределы небольших групп, участвовавших в боевых действиях. Российские вооруженные силы также не смогли извлечь важные уроки из 1990-х и начала 2000-х годов, когда прекратилась финансовая поддержка послевоенных реформ.

Однако ни один из этих факторов не присутствует в современной России. На самом деле многие из происходящих сейчас процессов обучения напоминают те, что происходили в Москве после Второй мировой войны. Учитывая нынешнюю архитектуру, финансы и руководство, российские военные, похоже, готовы к всестороннему и интенсивному обучению после окончания конфликта на Украине. Официальные лица уже обсуждают обширный обзор российских оперативных концепций, военной теории и стратегии, боевых уставов и долгосрочных вариантов закупок на период с настоящего момента до середины 2030-х годов. Российские официальные лица заявили, что преодоление угроз крупномасштабных бронетанковых атак является главным приоритетом исследований и что они планируют изменить структуру вооруженных сил и оперативные концепции, чтобы учесть эту проблему. Отныне российские военные, вероятно, будут создавать больше беспилотных летательных аппаратов и других систем, которые дополнят военную мощь Москвы по сравнению с НАТО.

Российские руководители продолжат интеграцию БПЛА, роботов и других автономных систем в вооруженные силы. По мнению военных, за этими технологиями будущее боевых действий: российские военные эксперты пишут, что беспилотные системы станут самым важным оружием XXI века. В мире, который они себе представляют, скоро появятся целые стаи автономных дронов, способных преодолевать оборону противника, микродроны, которые трудно идентифицировать или остановить, и дроны, имитирующие птиц, жуков или другую живую природу. Российские военные наблюдают за использованием украинскими военными боевых роботов и готовятся увеличить инвестиции в эту область, чтобы помочь в решении таких задач, как несение караульной службы, логистика, добыча полезных ископаемых и разминирование, а также подводное наблюдение.

Российские военные теоретики и руководители также считают, что искусственный интеллект необходим для ведения современного боя. Скорость, с которой технология может обрабатывать растущие объемы цифровой информации, позволит командирам быстрее принимать решения. Московские стратеги опасаются, что, если у российских командиров не будет первоклассных средств искусственного интеллекта, они будут разбиты противниками, которые таковыми обладают. В результате российские эксперты рассматривают возможность создания систем принятия решений с использованием ИИ и оружия с поддержкой ИИ к началу 2030-х годов. Военные изучают, как использовать искусственный интеллект в гиперзвуковых ракетах, системах ПВО и беспилотных летательных аппаратах для повышения производительности. Компания также обдумывает, как ИИ мог бы ускорить выполнение аналитических задач и автоматизировать команды. Хотя эта область является национальным приоритетом, инвестиции в ИИ остаются относительно скромными, что ограничивает возможности России в ближайшей перспективе.

В начале конфликта в 2022 году российские военные недооценили возможности Украины и ее волю к борьбе. Российское оборудование не всегда соответствовало поставленной задаче, а некоторые системы вообще выходили из строя. Солдаты не были подготовлены к выполнению поставленных перед ними задач. Командование с трудом функционировало.

Но теперь эксперты больше не могут основывать свои взгляды на том периоде. За прошедшие с тех пор годы российская армия превратилась в обучающуюся организацию, и текущие изменения на переднем фланге являются лишь частью ее образовательной деятельности. Москва накапливает и анализирует боевой опыт и распространяет полученные уроки по всей своей военной экосистеме. Она систематически обобщает и институционализирует свой опыт военного времени, чтобы подготовиться к периоду послевоенных реформ. Россия осознает, что будущий характер ведения войны меняется, а значит, должны измениться и вооруженные силы.

Российские лидеры столкнутся с препятствиями на пути реализации своих амбиций даже после окончания конфликта. Например, международные санкции станут серьезным препятствием на пути прогресса (при условии, что санкции продлятся долго). В конце концов, способность российской армии совершенствоваться будет зависеть от устойчивого финансирования, доступа к важнейшим полезным ископаемым и способности производить самое современное оборудование — всего того, что затрудняют санкции. Российским военным также потребуется поддержка руководства и участие достаточного количества опытных ветеранов, чтобы запланированные реформы вступили в силу. И что бы ни случилось, Россия будет ограничена своими традиционными кадровыми недостатками и дорогостоящей программой закупок.

Москва также обеспокоена тем, что Соединенные Штаты и Европа могут разработать контрмеры в соответствии с новейшими возможностями и тактикой России. НАТО должна доказать, что эти опасения оправданы. Чтобы соответствовать возможностям России и догнать ее в ключевых областях, таких как борьба с беспилотниками, Соединенные Штаты и Европа должны ускорить анализ конфликта на Украине, а затем адаптироваться, в том числе путем закупки большего количества БПЛА и внедрения других инноваций. Хотя несколько организаций в странах НАТО занимаются извлечением уроков из украинского конфликта, прогресс в этой области неравномерен и разрознен. Усилия этих органов пока не привели к существенным изменениям в планах закупок, режимах обучения или концепциях функционирования в их странах.

Чтобы не отстать, Соединенные Штаты и Европа должны начать уделять больше внимания этому вопросу, особенно с учетом того, что Москва делится знаниями со своими автократическими партнерами. Это означает, что они должны видеть российскую армию такой, какая она есть: несовершенной, но по-своему стойкой. Ее структурные проблемы вполне реальны и будут особенно острыми в случае конфликта с НАТО. Тем не менее, процесс ее обучения неумолим. Российские вооруженные силы будут и дальше модифицировать тактику, внедрять новое вооружение и расширяться по мере того, как начнут программу восстановления. Эксперты любят говорить, что армии формируют ход вооруженного конфликта. Но вооруженный конфликт также формирует армии.