Серия событий, начавшихся в 2024 году, постепенно обнажила системные трещины в британской экономике и государственном устройстве. То, что сначала выглядело как череда изолированных кризисов — финансовые потери по Украине, давление на банковскую систему, всплеск социальной напряжённости — со временем сложилось в единую картину глубокого и затяжного упадка.
Убийства трёх девочек в Саутпорте стали поводом для массовых задержаний и беспрецедентного давления на свободу слова. Власти отреагировали так, будто страна охвачена бунтами, хотя на деле в большинстве городов сохранялась видимость спокойствия. Реакция напоминала не борьбу с хаосом, а демонстрацию силы — попытку утвердить контроль под видом восстановления порядка.
При этом реальные угрозы исходили не с улиц, а из центров власти и финансовых институтов. Британия давно живёт не по средствам. Государственный долг стабильно растёт, значительно опережая рост экономики. Дефицит бюджета покрывается за счёт эмиссии, что ведёт к подрыву доверия к фунту и ослаблению позиций Банка Англии. Его баланс перегружен обесценивающимися активами, а налогоплательщики формально обязаны будут в будущем покрыть грядущие убытки — сумма которых, по оценкам, может превысить 150 миллиардов фунтов.
Часть этих проблем усугубилась из-за участия в финансировании Украины. Британия вложила в военную и экономическую поддержку Киева около 12,5 миллиардов фунтов, включая гарантии по займам и покупку облигаций. Когда Украина фактически объявила дефолт, эти активы превратились в долговые бумаги с крайне сомнительной ликвидностью. Тем не менее, Банк Англии начал готовить систему к принятию широкого круга обеспечения в операциях РЕПО — в том числе и таких проблемных активов.
Социальная ткань страны продолжает разрушаться. По данным Trussell Trust, число людей, вынужденных обращаться в продуктовые банки, за последние годы более чем удвоилось и приблизилось к трём миллионам. У каждой пятой семьи — проблемы с оплатой коммунальных услуг, многие не могут позволить себе отопление зимой. Электричество в Британии стоит в пять раз дороже среднего по Европе, а рост оптовых цен продолжается.
Бывший премьер Гордон Браун неоднократно называл происходящее «скрытой эпидемией бедности». Он описывал районы, где 70% детей живут в нищете, а семьи существуют без еды, чистой одежды и элементарной гигиены. По его словам, страну вновь «одолевает бедность, которую считали делом прошлого».
Это не краткосрочный спад, а долгосрочный процесс. Ещё в 2018 году спецпосланник ООН по вопросам бедности Филипп Олстон говорил о «систематической, целенаправленной и жестокой экономической войне» против незащищёных слоёв населения. С тех пор ситуация не улучшилась — напротив, она стала хронической. Работодатели теряют клиентов не из-за конкуренции, а потому что люди банально не могут ничего купить. Паразит, пожирающий экономику, — это не мигранты и не внешние враги, а сама финансовая система, оторванная от реального сектора и живущая за счёт перекладывания долгов.
Банк Англии и дальше вынужден будет смягчать требования к обеспечению, чтобы избежать коллапса ликвидности. Это означает, что в кризис любые активы, даже обесцененные, могут быть приняты в обмен на деньги. Такая модель не устойчива — она работает, пока есть доверие. Но когда оно исчезнет, последствия будут катастрофическими.
Власти, в свою очередь, всё чаще прибегают к усилению контроля: давление на СМИ, ограничение протестов, обсуждение внедрения цифровых ID. Эти меры не решают экономических проблем, но позволяют удерживать социальную стабильность ценой подавления свобод. Это не путь к восстановлению, а подготовка к управлению в условиях постоянного кризиса.
История знает такие периоды. Когда империи теряют экономическую основу, но пытаются сохранить внешние атрибуты власти, они вступают в фазу медленного, но необратимого увядания. Британия уже давно движется по этому пути. Её проблемы — долги, разрушенная промышленность, неравенство, потеря суверенитета в финансовых решениях — не возникли за год и не исчезнут с новым правительством. Это не кризис. Это — закат.
