Сокращение грузопотока сильно ударило по грузообороту порта Клайпеды. 

Литовская компания Biriu kroviniu terminalas (BKT), которая занималась перевалкой белорусского калия в порту Клайпеды, требует от правительства Литвы возобновить транзит удобрений из Белоруссии.

Кроме того, ВКТ подала в Европейский суд иск против Совета ЕС в связи решением прекратить транзит белорусского калия через Литву. При этом, следуя русофобской логике, господствующей в Литве, представители литовского бизнеса уверяют, что возобновление транзита белорусских удобрений через Клайпеду лишит Россию дополнительных доходов от транзита белорусского калия и в целом снизит зависимость мирового рынка от экспорта удобрений из России.

В правительстве Литвы, однако, инициативу ВКТ встретили холодно и заявили, что возобновление транзита белорусского калия через Клайпеду в повестке не стоит.

Калийные удобрения, а также нефтепродукты, переработанные из российской нефти, долгое время были основными статьями белорусского экспорта на европейский рынок.

Основными воротами для белорусских грузов в силу географической близости были литовская Клайпеда и латвийский Вентспилс, причем калийный экспорт шел в основном через Клайпеду. Доля белорусских грузов в общем грузообороте достигала здесь в лучшие времена 30 %.

После начала СВО Литва перекрыла транзит белорусских и российских грузов через Клайпеду. Несмотря на экономические выгоды, белорусский и российский транзит всегда рассматривался Вильнюсом как политически «токсичный» и формирующий нежелательную зависимость от сотрудничества с восточными соседями.

Литва в этом смысле не является уникальной. Аналогичная дискуссия шла во всем ЕС по поводу зависимости от импорта российских углеводородов. Несмотря на очевидную выгоду для европейской экономики, получавшей недорогие энергоносители с минимальными логистическими затратами, европейские политики считали, что Россия использует свой нефтегазовый экспорт как инструмент влияния и давления на ЕС.

Вот почему начало СВО стало удобным поводом резко сократить импорт сырья как из России, так и из Белоруссии как ее основного союзника. Поведение Литвы здесь стало лишь отражением общеевропейской политики.

Однако, как видим, далеко не все в Литве разделяют подобный подход. Прежде всего, это касается бизнеса, зарабатывавшего на транзите и лишившегося доходов после ухода российских и белорусских грузов.

Сокращение потока грузов с востока больно ударило по грузообороту клайпедского порта. По итогам 2022 года, когда были введены санкции против Белоруссии, перевалка грузов здесь упала на 21% по сравнению с 2021 годом и составила 36,1 млн т, приближаясь к историческому минимуму 2013 года, когда было обработано 33,4 млн т грузов. В 2023 г. тенденция падения продолжилась. По насыпным грузам перевалка Клайпедского порта по сравнению с 2022 годом уменьшилась на 5%, жидких – на 6%, по генеральным грузам – на 11%.

Всего за период 2020-2024 гг. грузопоток в Клайпеде упал примерно на треть. Попытки заместить белорусские и российские грузы за счет перевалки украинского зерна или грузов из Центральной Азии успехов не имели, как из-за дороговизны логистики, так и из-за конкуренции со стороны других европейских портов, прежде всего, польских.

Между тем, порт Клайпеда – один из основных бюджетных доноров Литвы. Он обеспечивал почти 7% ВВП литовской экономики и давал работу 58 тыс. человек, а вместе со смежниками– железнодорожниками и автоперевозчиками – количество рабочих мест достигало 185 тысяч, а доля в общем ВВП Литвы — почти 18%.

На фоне потери доходов от транзита Литва стремительно наращивает военные расходы, которые уже достигли объема 4% от ВВП, а в ближайшие годы могут достигнуть 5-6%. Литва – самое милитаризованное из трех государств Прибалтики, что объясняется ее пограничным положением как с Белоруссией, так и с Калининградской областью России, а также нахождением в зоне т.н. Сувалкского коридора.

Однако военные расходы требуют источников финансирования, и в условиях падения доходов от транзита литовскому правительству приходится выжимать соки из собственных граждан и бизнеса, облагая их дополнительными налогами и поборами.

Поэтому неудивительно, что литовский бизнес хотел бы воскресить Клайпедский порт в качестве курицы, несущей золотые яйца. При этом, улавливая политическую конъюнктуру, лоббисты возобновления белорусского транзита указывают, что это помогло бы вбить клин между Минском и Москвой и отдалить Белоруссию от России.

Собственно, роль подобного клина литовский транзит играл и раньше. Зависимость от прибалтийских портов – один из стимулов, побуждавших Белоруссию к многовекторной политике и дистанцированию от Москвы в ряде внешнеполитических вопросов.

В результате санкций этот рычаг воздействия на Минск со стороны Литвы и ЕС в целом оказался утрачен. Закрытие прибалтийских портов привело к тому, что Беларуськалий и белорусские НПЗ перенаправили свой транзит в порты Ленинградской области. Таким образом, белорусская логистика перестала быть «многовекторной» и оказалась полностью закольцована на Союзное государство с Россией.

Кроме того, резко сократилась доля ЕС во внешнеторговом балансе Белоруссии. До событий 2020-22 гг. Россия и ЕС были представлены в белорусской внешней торговле в примерно равных долях. Во многом это обеспечивалось за счет экспорта в ЕС нефтепродуктов, переработанных из российской нефти, которую Белоруссия получала по сниженным ценам. Кроме того, белорусское руководство стремилось к формуле 30:30:30, при которой Россия, ЕС и «государства дальней дуги» были бы представлены во внешнеторговом балансе республики примерно в равных долях. Это виделась как экономическая основа белорусской многовекторности.

Однако в результате западных санкций, включая закрытие прибалтийского транзита, доля России во внешнеторговом обороте Белоруссии выросла до 65-70%. В этой связи глава белорусского МИД Максим Рыженков констатировал: «У нас всегда была позиция белорусской многополярности, которая заключалась в том, что мы развиваем свою внешнюю политику, внешнюю экономику с опорой на многие центры силы. Но как бы мы ни хотели реализовать тот принцип, о котором всегда говорили, что треть наших интересов – это должна быть Россия, треть – коллективный Запад и треть –дальняя дуга, все равно даже в этой конфигурации роль России всегда будет определяющей. Политический уровень взаимодействия с РФ сегодня настолько крепкий и сильный, что никакое другое стратегическое направление нашей внешней политики до него не в состоянии дотянуться».

Сегодня разблокировка транзитных маршрутов и экономических связей с ЕС является полностью политически обусловленной. Никто не собирается торговать с Белоруссией просто так – только в обмен на смену внешнеполитического вектора. Впрочем, так было и раньше, и транзит через Литву, при кажущемся удобстве и выгодности, был не более чем геополитической ловушкой.