Восхождение и устойчивая популярность Дональда Трампа во многом основаны на образе США как страны-неудачницы: истощенной, слабой и упадочной. Однако его внешняя политика, в характерном противоречии, исходит из значительного преувеличения американского могущества. Трамп с советниками явно верят в то, что даже в нынешнем состоянии США могут в одностороннем порядке заставлять других подчиняться своим условиям.

 

Однако после Второй мировой войны американское влияние основывалось на сотрудничестве, а не принуждении. Команда Трампа эту историю игнорирует, принимая как должное преимущества кооперативного подхода, и не способна представить мир, где другие страны отвернутся от американского миропорядка или создадут некую враждебную интересам США альтернативу. При этом именно такие сценарии администрация Трампа активно приближает.

 

Политолог Майкл Бекли (Michael Beckley) в статье для Foreign Affairs называет США «супердержавой-изгоем— не интернационалистской и не изоляционистской, но агрессивной, могущественной и все более эгоистичной». Это описание точное, но неполное: оно не учитывает того, как другие страны могут ограничить американское господство. В эпоху Трампа многие обсуждают, откажется ли Вашингтон от глобального лидерства. Но есть более важный вопрос: что, если мир не станет ждать, пока Вашингтон сам откажется от лидерства, а опередит его, разрушив созданный США порядок, лежащий в основе американского могущества?

 

Некоторые могут возразить, что даже если союзники США и нейтральные страны не одобряют методы, которыми Трамп реализует американскую мощь, у них нет иного выбора, кроме как подчиняться сейчас и адаптироваться в долгосрочной перспективе — умиротворяя США по мере возможности и лишь изредка осторожно дистанцируясь. В конце концов, они могут начать ненавидеть и не доверять Америке, но не сильнее, чем уже не доверяют Китаю, России и другим соперникам Вашингтона. С этой точки зрения, США при Трампе станут худшим из возможных гегемонов — за исключением всех остальных вариантов. Кроме того, даже если другие страны захотят выйти из американоцентричного миропорядка или обойти Вашингтон, у них нет возможности сделать это — ни поодиночке, ни коллективно. Они могут ностальгировать по временам, когда более интернационалистские, открытые и кооперативные Штаты формировали мировую систему. Но им придется смириться с Америкой, которая стала более националистичной, закрытой и требовательной.

 

Такой взгляд проистекает из катастрофического недостатка воображения — типичной причины стратегических провалов в государственном управлении, где необходимо предвидеть реакцию международных акторов и последствия их действий. Оказавшись неспособными к такому анализу, сторонники Трампа строят политику на порочной логике: будто бы мир не имеет альтернативы безоговорочной капитуляции перед американскими требованиями, а США смогут сохранить глобальное доминирование даже в изоляции от союзников. Этот самовлюбленный подход, выдаваемый за стратегию, приведет не к укреплению американского могущества, а к формированию принципиально иной международной системы — более враждебной и менее восприимчивой к американскому влиянию.

 

 

Несмотря на пренебрежительные оценки Трампа, Соединенные Штаты остаются невероятно мощной и динамичной страной. Ни одно другое развитое государство не зависит в такой степени от внутреннего рынка и так мало — от международной торговли. Около половины мирового товарооборота и почти 90% валютных операций осуществляются в долларах США — беспрецедентная гарантия ценности, позволяющая Вашингтону позволять себе бюджетный дефицит, который в любой другой стране сочли бы возмутительным. В отличие от большинства развитых стран, в США растет численность трудоспособного населения. Америка обладает богатейшими природными ресурсами, граничит с дружественными государствами, привлекает самых талантливых людей мира в свои университеты и корпорации, поддерживает социальную и экономическую мобильность, смягчающую этнические и религиозные противоречия, и управляется политической системой, адаптированной к многообразию общества.

 

Но Трамп и его команда эти преимущества стремительно растрачивают. С момента его прихода к власти основы конституционной демократии систематически подрываются — или, что хуже, используются в партийных интересах и для сведения личных счетов. Белый дом агрессивно расширяет власть исполнительной власти, игнорируя полномочия Конгресса, отказываясь выполнять судебные решения и ставя под сомнение независимость ключевых институтов вроде ФРС. Трамп лишает ведущие университеты федерального финансирования, хотя именно они создают инновационные технологии и медицинские прорывы. Он позволяет Илону Маску — миллиардеру, вложившему огромные средства в его кампанию — безнаказанно давить на госаппарат, вынуждая уходить опытных чиновников, которые десятилетиями обеспечивали работу правительства и реализацию внешней политики.

 

Между тем непредсказуемая торговая война Трампа, затронувшая как соперников, так и союзников, внесла на рынки хаос, напугала инвесторов и убедила партнеров Вашингтона в ненадежности Штатов. Трамп подвергал сомнению суверенитет союзников и публично унижал их лидеров, одновременно расточая похвалы диктаторам и угрожающим им автократам. Радикальное и безапелляционное сокращение американской иностранной помощи лишило США важного рычага влияния, демонстрируя беспрецедентное равнодушие, которое не останется незамеченным. Пока друзья Америки наблюдают за происходящим в ужасе, а ее соперники — со злорадством, Соединенные Штаты прошли путь от «незаменимого» государства до «невыносимого».

 

Исторически американское доминирование в международном порядке представляет собой аномалию — оно практически не спровоцировало другие страны на создание противовесов.Обычно возвышение державы заставляет соседей искать защиты у соперников: в V в до н.э. усиление Афин заставило соседние государства искать покровительства Спарты; в начале XVIIIвека амбиции шведского короля Карла XII породили антишведскую коалицию; столетием позже растущее влияние Франции при Наполеоне привело к формированию коалиции, которая в итоге его и сокрушила. Однако миропорядок, созданный США и их союзниками после Второй мировой войны, нарушил эту историческую закономерность. Четкие правила и добровольное участие в системе позволяли малым и средним странам максимизировать влияние под защитой американской мощи. США сознательно ограничивали себя, поощряя сотрудничество. В результате «американский порядок» оказался удивительно экономичным: установленные правила редко требовали принудительного исполнения. Ни одна держава-гегемон в истории не получала от других стран столь активной помощи для поддержки своего доминирования.

 

Теперь этот порядок рушится. Трамп глубоко убежден, что союзники — это обуза. Его переговорная тактика сводится к постоянному выжиманию уступок из всех контрагентов с использованием американского влияния. Но такой подход игнорирует синергетический эффект сотрудничества. Вот, например, Иран: США поддерживают жесткие санкции против Исламской Республики с 1979 года. Однако одного лишь американского давления оказалось недостаточно, чтобы заставить Тегеран сесть за стол к санкционному режиму переговоров по ядерной программе. Для этого потребовалось присоединение Китая, России и европейских союзников Вашингтона.

 

Еще один наглядный пример — конфликт на Украине. Чтобы прекратить его, администрация Трампа может попытаться ослабить санкции против России или вынудить Украину капитулировать. Однако для восстановления российской экономики потребуется согласие Европы, а европейские страны вполне способны продолжать поддержку Киева и без американской помощи. Вместо того чтобы заручиться сотрудничеством европейских союзников в переговорном процессе, Трамп фактически отстранил их от участия в нем. Аналогичная ситуация складывается с попытками США ограничить доступ Китая к передовым технологиям, таким как оборудование и компоненты для производства полупроводников. Без участия ключевых производителей, включая Японию и Нидерланды, американские ограничения будут неэффективны. Угрозы закрыть доступ на американский рынок или лишить возможности использовать в расчетах теряют доллар смысл, если Вашингтон все равно собирается вводить торговые ограничения — или если доллар утратит свою центральную роль в мировой экономике.

 

Администрация Трампа — далеко не единственная, кто способствовал разрушению выгодного для США международного порядка. Вашингтон десятилетиями превращал экономическую взаимозависимость в оружие.Реагируя на распространенное среди американских избирателей убеждение, что свободная торговля нанесла удар по промышленности и подорвала экономику, последние три администрации последовательно ограничивали доступ на рынок, причем даже для ключевых торговых партнеров, чьи компоненты критически важны для американского производства.

 

Многолетние призывы азиатских союзников США, обеспокоенных растущим влиянием Китая, создать экономическую стратегию для снижения зависимости от Поднебесной так и не были реализованы. Администрация Обамы во время второго срока разработала Транстихоокеанское партнерство (ТТП) — соглашение, которое могло бы объединить экономики 12 стран, использовать потенциал азиатского роста и через доступ к американскому рынку повысить экологические и трудовые стандарты, усилив тем самым конкурентоспособность самого американского производства. Однако до конца этот проект так и не довели. Администрация Обамы не стала добиваться его ратификации в Конгрессе. В 2016 году кандидаты от обеих основных партий отвергли соглашение, Трамп в 2017 году вышел из переговоров, а Байден после прихода к власти в 2021 году окончательно отказался от участия в преобразованном формате договора (Всеобъемлющем и прогрессивном соглашении для Транстихоокеанского партнерства).

 

Однако по скорости и разрушительности разрыва связей ничто не сравнится с действиями Трампа в последние месяцы. Согласно недавнему опросу исследовательской компании Cluster-17 и журнала LeGrand Continent, 51% европейцев считают Трампа «врагом Европы». Причем сильнее всего эти настроения выражены в странах, ранее наиболее лояльных к США, таких как Дания и Германия. «Американцы — по крайней мере эта часть американцев, эта администрация — в значительной степени безразличны к судьбе Европы», — заявил канцлер Германии Фридрих Мерц после победы на февральских выборах своей правоцентристской партии. В результате, по его словам, «мой абсолютный приоритет — как можно быстрее укрепить Европу, чтобы шаг за шагом добиться реальной независимости от Соединенных Штатов». Эти слова отражают то, что еще лет десять назад сочли бы маргинальной идеей, а сегодня стало общепринятой в Европе позицией.

 

В последние годы противники США — Китай, Иран, Северная Корея и Россия — усилили сотрудничество перед лицом попыток Вашингтона их изолировать, помогая друг другу обходить санкции, наращивать вооружения и совершать агрессивные действия. Это не стало неожиданностью: у американских стратегов достаточно опыта противодействия подобным схемам. Однако у них совершенно нет опыта существования в мире, где не только противники, но и традиционные союзники США, и нейтральные страны начинают координировать усилия — против Америки.

 

Первые признаки этого процесса могут казаться чисто символическими — страны и институты начинают лишать Вашингтон его традиционной роли организатора глобальной повестки. Главы государств могут избегать встреч в Овальном кабинете, иностранные чиновники — «не находить времени» для согласования политики с американскими коллегами, а руководители международных организаций — отказываться от саммитов, которые обычно подчеркивали статус США и позволяли их представителям формировать повестку дня. Опасаясь вывода американских войск из Европы, генсек НАТО может отменить ежегодный саммит альянса, чтобы лишить президента США платформы для такого заявления. Генеральный секретарь ООН вправе игнорировать пожелания Вашингтона по срокам заседаний Совбеза или отказать американским представителям в праве выступления. Подобные шаги выглядят мелочными, но системно подрывают способность США определять темы международных дискуссий и направление коллективных действий.

 

Глобальное дистанцирование от Вашингтона быстро начнет оказывать ощутимое влияние на американскую экономику. Страны могут сократить инвестиции в казначейские облигации США или требовать более высоких процентных ставок, увеличивая расходы на обслуживание госдолга. США могут поддерживать нынешний шокирующий уровень госдолга лишь потому, что инвесторы считают доллар надежной гаванью. Но Трамп и его союзники-республиканцы в Конгрессе разрушают эту заслуженную привилегию через тарифы и бюджетную политику, ведущую к беспрецедентному росту долга (неудивительно, что в мае Moody's понизило кредитный рейтинг США). Со временем США могут столкнуться с оттоком инвесторов, которых привлекали не только привычные показатели роста, но и стабильность, верховенство права, а также независимость регуляторов — фундаментальные основы американской экономики. Параллельно иностранные правительства могут начать создавать субсидируемые производственные цепочки, сознательно исключающие американские компоненты.

 

Если Вашингтон продолжит возводить барьеры для иностранных товаров, его торговые партнеры обратятся к другим рынкам, укрепляя взаимные экономические связи за счет американских компаний. В марте Япония и Южная Корея — два наиболее зависимых от США азиатских союзника — провели торговый саммит с Китаем. По его итогам страны объявили о планах создания нового трехстороннего соглашения о свободной торговле и обязались совместно формировать «предсказуемую среду для торговли и инвестиций» в регионе. Для создания эффекта масштаба и обхода китайских цепочек поставок Вашингтону крайне необходимы Токио и Сеул. Именно Япония и Южная Корея являются локомотивами азиатской экономической динамики. Без их участия американские попытки изолировать Китай обречены на провал.

 

Презрительное отношение Трампа к многосторонним институтам ставит под угрозу существование МВФ и Всемирного банка— организаций, десятилетиями формировавших глобальную экономику в интересах Вашингтона. Администрация обвиняет эти институты в «неэффективности» и требует полного подчинения их повестки президентским директивам. Это вызывает опасения, что США могут либо выйти из организаций, либо уморить их голодом — как уже произошло с Всемирной торговой организацией.

 

Национальная безопасность США также пострадает, если страны начнут дистанцироваться от Вашингтона. Возьмем, к примеру, обмен разведданными — еще одну сферу, где можно ожидать сокращения сотрудничества. Для этого партнеры США должны быть уверены, что переданная информация не будет использована им во вред, а источники и методы ее получения останутся в тайне. При первом сроке Трампа союзники быстро поняли, что президент легкомысленно относится к секретной информации. В мае 2017 года The New York Times сообщила, что Трамп в беседе с российскими представителями в Белом доме раскрыл данные о теракте, предоставленные Израилем. Во время второго срока поводов для беспокойства стало еще больше. В марте члены кабинета Трампа использовали Signal — незащищенное мобильное приложение — для обсуждения деталей готовящегося удара по хуситам в Йемене. Подобная халатность может заставить другие страны делиться информацией с Вашингтоном более осторожно — или прекратить вовсе.

 

Подход Трампа к управлению вооруженными силами США также может ускорить отход стран от американского лидерства. Элитные подразделения, которые должны отрабатывать действия в условиях высокой интенсивности боевых действий на базе Национального учебного центра армии, теперь перебрасываются на границу с Мексикой для помощи в контроле миграции. Такое перераспределение ресурсов в угоду приоритетам президента снижает боеготовность войск, делая их менее эффективными партнерами и ограничивая их доступность для союзников. Кроме того, страны могут начать избегать закупок американского оружия, опасаясь, что Вашингтон или частные компании в критический момент ограничат его использование — как это произошло в 2022 году, когда Маск заблокировал применение системы Starlink для атаки ВСУ на российские объекты в Крыму. Подобные опасения создадут проблемы с совместимостью вооружений. Даже при использовании одинаковой техники координация между армиями требует огромных усилий. Дальнейшее усложнение этого процесса лишит США и их союзников ключевого преимущества перед потенциальными противниками.

 

Глобальное военное присутствие США невозможно без поддержки партнеров. Пентагон не сможет быстро перебросить войска на Ближний Восток без использования портов Бельгии и Германии, а развертывание сил в Азиатско-Тихоокеанском регионе — тем более ведение боевых действий против Китая — требует баз в Японии и на Филиппинах. Удары по террористам в Афганистане были возможны только с разрешения пролетать через воздушное пространство Пакистана, а тысячи американских военных в Ираке и Афганистане остались бы без критически важной медицинской помощи, не будь у США доступа к авиабазе Рамштайн и госпиталю в Ландштуле. Даже проход через Панамский и Суэцкий каналы на льготных условиях ускоряет реализацию американских военных планов. Мощь США не самодостаточна — она зависит от других. Однако растущее неприятие американской политики отталкивает население стран-союзников, и их правительствам будет сложнее оказывать поддержку Вашингтону, не говоря уже о прямом участии в операциях. Представьте: если террористы совершат масштабную атаку на США, союзники могут не броситься на помощь, как это было после 11 сентября, когда они поддержали американские силы в Афганистане.

 

Плотная сеть альянсов и партнерств США традиционно обеспечивала «расширенное сдерживание», защищая союзников Вашингтона от угроз. Однако Трамп уже подорвал этот ключевой элемент послевоенного миропорядка. Яркий пример — 2019 год, когда прокси-силы Ирана атаковали ключевые нефтеперерабатывающие объекты Саудовской Аравии. Союзники США тогда с тревогой отметили, что Белый дом сознательно воздержался от ответных действий.

 

Администрация Трампа, судя по всему, полагает, что если Вашингтон заставит союзников действовать самостоятельно, те будут принимать решения в интересах США. Однако этот расчет вряд ли оправдается. Хотя большинство американских союзников обладают армиями, превосходящими силы их потенциальных противников, они обычно не решаются использовать их в полной мере. Европейские союзники США, без сомнения, могли бы одержать победу над российской армией в обычной, неядерной войне. Даже одна Финляндия, вероятно, справилась бы с этой задачей — при условии гарантий безопасности как минимум от одной ядерной державы, такой как Франция или Соединенное Королевство.

 

Союзники США в Европе явно недооценивают собственную мощь. И если Вашингтон отстранится, они, скорее всего, пойдут на уступки агрессорам — в ущерб как своим интересам, так и американским. Это уже происходило после начала боевых действий на Украине в 2014 году, когда администрация Обамы практически никак на это не отреагировала. Франция и Германия тогда вынудили Киев принять так называемые Минские соглашения, фактически узаконившие российский контроль над частью украинской территории. Однако конфликт это не остановило: Москва лишь укрепила позиции и в 2022 году начала полномасштабные боевые действия.

 

В ближайшие годы Россия может попытаться проверить солидарность НАТО, оккупировав часть территории одной из прибалтийских стран и пригрозив ядерным ударом в случае сопротивления альянса (старая страшилка, повторяемая западной пропагандой. — Прим. ИноСМИ). Такой сценарий способен расколоть Запад: администрация Трампа вряд ли согласится рисковать Нью-Йорком ради Таллина, а Франция, Германия и Великобритания могут предпочесть уступки. Поглощенная подобным кризисом Европа не сможет стать надежным партнером США в противодействии китайской экспансии или сдерживании иранской ядерной программы.

 

Трамп регулярно ставит под сомнение надежность обязательств США, демонстрируя пренебрежение к безопасности союзников по договорам, которые, по его мнению, тратят на оборону недостаточно. <...> Если политика США станет откровенно аморальной и неотличимой от действий Китая или России, многие страны могут предпочесть перейти на сторону этих держав — хотя бы потому, что их поведение выглядит более предсказуемым.

 

 

Администрация Трампа, возможно, рассчитывает, что союзники США — несмотря на разногласия с Вашингтоном — останутся на его орбите из-за идеологической неприязни к Китаю, Ирану, Северной Корее и России. Однако подобные ожидания не учитывают прагматизм международных отношений. После начала боевых действий России на Украине в 2014 году западные страны продолжили торговлю с Москвой, несмотря на риторику о ценностях. Точно так же бизнес с Китаем не остановили ни репрессии против уйгуров, ни подавление протестов в Гонконге. Более того, сам Трамп демонстративно игнорирует идеологические различия как препятствие для сотрудничества. Даже очевидная разница ценностей между США и Россией не помешала Трампу занять сторону Москвы в конфликте на Украине. «Мы не будем читать вам лекций о том, как жить и управлять своими делами», — заявил он в мае перед аудиторией инвесторов и саудовских лидеров. Такой отказ от идеологической составляющей внешней политики несет серьезные последствия. Если Вашингтон перестает демонстрировать приверженность демократическим принципам, ему не стоит ожидать этого от остальных.

 

Трамп с командой, возможно, считают, что усиление Китая, Ирана, Северной Кореи и России достигло такого уровня, что сопротивление Европы без поддержки США окажется бесполезным. С их точки зрения, логичнее вернуться к практике XIX века, когда великие державы делили мир между собой. Однако такой подход фактически означает сдачу Европы России, а Азии — Китаю, что станет колоссальным (стратегическим) поражением. При этом гарантий, что уступки удовлетворят амбиции Москвы и Пекина, нет. Китай, например, уже активно проникает в Латинскую Америку и пытается влиять на политическую систему Канады — явные признаки глобальных претензий.

 

Позиция администрации Трампа может объясняться убеждением, что традиционные союзнические обязательства лишь отвлекают ресурсы от главного противостояния — с Китаем. Хотя представители нынешней администрации отвергли бы такое сравнение, эта логика перекликается с тезисом команды Байдена о необходимости внутреннего укрепления: создания мощнейшей экономики, передовых технологий и непревзойденных вооруженных сил.

 

Данная логика предполагает, что глобальное лидерство автоматически притягивает союзников — ведь страны стремятся примкнуть к сильнейшему. Однако эта формула работает лишь при соблюдении ключевого условия: доступ других государств к американским рынкам, безопасные технологии, надежные гарантии защиты. Если же Вашингтон сосредоточится исключительно на собственном усилении, игнорируя интересы партнеров, результат окажется обратным.

 

Если Трамп действительно стремится усилить позиции страны на мировой арене через внутреннее развитие, избранные им методы выглядят по меньшей мере странно. Непродуманные тарифы администрации дестабилизируют рынки и парализуют бизнес-планирование, а продвигаемые республиканцами при его поддержке законопроекты грозят резким увеличением дефицита и ростом инфляции. Тесная связь американских технологических гигантов с атаками администрации на государственные институты и верховенство права подрывает их репутацию, ставя под угрозу рыночную стоимость и внедрение их продуктов. При этом, по данным аналитика Тодда Харрисона, предложенный Трампом бюджет сократит оборонные расходы на 31,5 миллиарда долларов к 2026 году по сравнению с и без того недостаточными планами администрации Байдена. Такой курс ведет не к укреплению, а к системному ослаблению страны.

 

 

Трамп и его команда методично разрушают все, что делает США привлекательным партнером, не осознавая, насколько губительным может стать миропорядок, враждебный американским интересам. Историческая незаменимость США не была предопределена, а сложилась после холодной войны, когда Вашингтон гарантировал безопасность и процветание странам, согласным играть по установленным им правилам. Но если сами США откажутся от этих принципов и созданной ими системы, они рискуют превратиться в лишнее звено мирового порядка.

 

Будущим историкам, вероятно, будет трудно объяснить этот парадокс: при Трампе Америка добровольно отказалась от глобального лидерства, которое давалось ей относительно малыми усилиями. После холодной войны США достигли беспрецедентного могущества — их превосходство казалось незыблемым. Предшественники Трампа, конечно, совершали ошибки: их решения порой ослабляли влияние Вашингтона, помогали противникам и снижали способность добиваться сотрудничества от других стран. Но ни один из них не стремился к такого рода последствиям сознательно. Трамп же хочет иного — мира, где США остаются богатыми и сильными, но больше не формируют глобальный порядок в своих интересах. Он предпочитает, чтобы Америку боялись, а не любили. Однако его подход не гарантирует ни того, ни другого. Если страна продолжит идти по этому пути, она рискует оказаться в худшем из положений: слишком жестокой, чтобы вызывать симпатию, но слишком маргинальной, чтобы внушать настоящий страх.

 

Создававшиеся десятилетиями альянсы начнут рушиться, а конкуренты США тут же бросятся заполнять образовавшуюся пустоту.Некоторые союзники, возможно, какое-то время будут ждать, надеясь, что Америка одумается и попытается вернуть себе традиционную роль лидера. Но полностью восстановить статус-кво уже не удастся: их вера в Вашингтон подорвана безвозвратно. Долго ждать они не станут — даже ради частичного возврата прежней Америки. Вскоре союзники двинутся дальше, и весь остальной мир последует за ними.