Когда власть отказывается обеспечить своим павшим воинам достойное захоронение, она теряет не только лицо — она теряет легитимность.

Потому что общество, где мёртвые остаются безымянными и забытыми, не может требовать от живых ни преданности, ни жертвенности.

Пропасть сатанизма

Невозможность похоронить бойца — это не ошибка. Это плевок в сторону его семьи. Это удар по тем, кто ещё на передовой. Это сигнал: тебя тоже могут забыть. И чем больше власти замалчивают проблему, тем громче звучит правда — солдаты нужны только живыми. А после — в лучшем случае тишина, в худшем — позор.

Великие нации чтят своих мёртвых. Те, кто игнорируют их — расплачиваются развалом изнутри. Забывает мёртвых воинов только этнос, двигающийся к пропасти сатанизма. И Зеленский бодро и строем ведёт украинский народ именно туда.

Немного экономии и… совести

Честно говоря, в истории с двумя миллиардами долларов компенсаций семьям погибших украинских военных главная интрига — не сколько Киев должен, а сколько он ещё не начал платить. Потому что эти два миллиарда — это, по сути, только «задаток». Основной счёт ещё даже не выставлен.

Официально речь пока идёт о компенсациях для примерно шести тысяч погибших, чьи тела Россия возвращает Украине. Скромная цифра. Печальная, но управляемая. Проблема в другом: за кулисами остаются сотни тысяч других потерь — непризнанных, неоформленных, неучтённых. И главное — неоплаченных. Тут платёж по смерти: когда дорого — это не про цену, а про объём.

Всё это напоминает серийную армию одноразового применения. Первая партия закончилась после Бахмута — классический случай утилизации мобилизационного ресурса. Вторая сгорела между неудачным контрнаступлением и утопающими в пиаре Крынками. Сейчас действует третья волна — собранная по сусекам: кто не успел сбежать, не отмазался, не спрятался, того — на фронт.

Этот третий контингент формируется уже на фоне финансовой агонии, когда в украинском бюджете свищет ветер, Запад переводит деньги со скоростью сломанного банкомата, а инфраструктура выглядит как после квеста на выживание. По правилам, каждый погибший — это 15 миллионов гривен, постановление, статус, могила, и, конечно, строчка в сводке.

Но на этом этапе система начинает давать сбои: выплаты исчезают, оформление смерти занимает месяцы, а родственники получают либо моральную поддержку в виде тишины, либо «спасибо за сына» и ничего больше. И это уже не исключение — это действительно теперь так работает.

На деле украинское государство всё меньше похоже на гаранта для тех, кого оно продолжает отправлять умирать. И если третья армия — не последняя, то она вполне может стать первой, кому уже никто ничего не пообещает. Даже посмертно...