Ну, блин, в своё время друзья съездили в Киев, типа медовый месяц… И тоже сказали «Киев — город для жизни, а Москва для зарабатывания денег»
Москва — и в самом деле сложный и проблемный город. Со всей России и СНГ сюда стремятся попасть.Но здесь реально хорошо платят. Здесь есть работа. Но здесь есть и где отдохнуть — причем на любой вкус. Здесь где погулять, что посмотреть. Здесь есть даже островки тишины в центре....
Так что всё правильно сказал, но тут нет никакого разжигания. Просто сказал свои ощущения.Это я как человек работающий в Москве говорю.
Этот город составлен из пробок, пустых
разговоров, бутылок, ментов, иномарок,
спешки, давки, сирен; опоздавших «прости»;
сигаретного дыма; подъездов и арок;
истекающих светом витрин; голубей;
глянца; провинциальных амбиций
и волнующих снов, в коих каждый плебей -
щеголяющий ксивой, моделью и тачкой патриций
Здесь разбилось так много надежд тех, о ком
не рождают газеты и шоу скандальные толки -
босяки — и они не решатся пройтись босиком
по его тротуарам — так больно кусают осколки.
Здесь с утра замечаешь, что за ночь на метр подрос
небоскрёб на углу. Изогнувшись пунктирной,
бесшабашенный кран образует гигантский вопрос,
а вопрос, даже тот, что не задан, здесь, ясно, — квартирный.
Здесь всегда — межсезонье, а воздух — угарная смесь.
Если небо с землёй поменяются, выкинув сальто,
не заметит никто, ибо кажется часто, что здесь
даже небо намазано слоем густого асфальта
Этот город не верит давно ни любви, ни слезам -
верит в деньги и в них же влюблён. Бескорыстно.
Деньги — мера всего и всеобщий сезам,
открывающий двери и храмы. Вовеки и присно.
Здесь в сердцах пустота, а в глазах — фейс-контроль и дресс-код.
Смотрят, словно банкир на клиента, просящего ссуду.
Если б я ещё верил в какой-то счастливый исход,
это б не был исход, вероятнее — бегство отсюда.
Я рванул бы в рекламный раёк, я — прескверный москвич,
но люблю этот город, каким бы он ни был уродом.
Это просто стокгольмский синдром. Так кирпич
любит стену, в которую был по ошибке вмурован.
Здесь с годами морозы всё мягче. В душе — всё лютей.
Как гигантский циклоп, завершая открытие века,
он не может прозреть, потому что так много людей,
здесь, так много людей, но так мало, увы, — человека.
Мы замёрзнем в аду, потому что при жизни горим
на большой сковородке, покрытой дорожным тефлоном.
Здравствуй, я-уж-не-помню-какой-там-по-номеру-Рим,
ставший, как это свойственно им, Вавилоном.
(И.Зеленцов)
