Я-респираторный терапевт. Проще всего я могу описать свою работу так: я помогаю людям дышать. Как клинический контакт, обслуживающий ряд больниц в столичном Детройте, я координирую работу с хосписом, пациентами с хронической дыхательной недостаточностью, сердечно-легочными пациентами и нервно-мышечными пациентами из больницы. Затем я перевел пациентов домой на инвазивную и неинвазивную вентиляцию легких. Мы пользуемся большим спросом, и нас слишком мало—особенно сейчас, когда началась пандемия коронавируса.

То, что я делаю, очень важно, но я боюсь ходить на работу каждый день. Я очень одинокий родитель для двух дочерей-подростков-Моя бывшая живет по всей стране (новые взгляды на отрицание семьи думаю действуют там в США прекрасно). Каждый день, когда я иду на работу, я рискую своим здоровьем и здоровьем моих дочерей. Даже в лучшем случае, если бы я заразился COVID-19, я не смог бы помочь своим детям и продолжить работу в качестве респираторного терапевта, потому что эта болезнь передается по воздуху и очень заразна. Конечно, я не хочу, чтобы мои девочки заболели. Им не разрешается выходить из дома по той же причине. Наш губернатор только что продлил срок нашего пребывания на родине до конца апреля. Мичиган имеет третье по величине число подтвержденных COVID-19 случаев. Это не шутка, и кризис еще далеко не закончился.

Мне не хватает PPE

В течение последних трех недель я носил одну и ту же маску N95, потому что не хватает PPE (защитного личного оборудования), и у нас нет запасных частей. Я молю Бога, чтобы мы получили больше в ближайшее время. Все, что у нас есть сейчас-это машина, которая использует ультрафиолетовые лучи для очистки маски, что занимает два часа. Он не дезинфицирован, но это лучше, чем ничего. Люди в наших сообществах удивительны—они вручную создают маски и дарят их нам. Они также приносят еду и молятся за нас.

Самое главное, что я делаю, чтобы защитить себя и своих девочек, — это мои ежедневные ритуалы, когда я возвращаюсь домой с работы. Я выхожу из машины, Лизирую ее, а затем протираю внутреннюю и наружную ручки. Затем я иду в заднюю часть дома, беру мусорный мешок, раздеваюсь догола, кладу свою одежду в мусорный мешок и оставляю обувь снаружи. Я бросаю свою одежду в стиральную машину и прыгаю в душ. Я не здороваюсь с девушками и ничего не трогаю, пока не закончу свои дела.

В то время как работники здравоохранения должны принимать дополнительные меры предосторожности, каждый должен чистить эти 12 вещей после возвращения из внешнего мира .

COVID-19 прогрессирует очень быстро

Больницы переполнены, и они не проверяют людей, если у них нет других сопутствующих заболеваний. Таким образом, “положительный счет” случаев COVID-19 не является точным. Я видел множество сценариев развития событий. Большинство людей, которые обычно здоровы, восстанавливаются после COVID-19 с помощью кислородных и небулайзерных процедур. Однако пациенты, поступающие с диабетом, ожирением, ХОБЛ (хронической обструктивной болезнью легких) и заболеваниями легких, не так удачливы. Есть также люди, которые являются более молодые и нормально здоровые, которые не выздоравливают. Вирус страшен, и он не просто опасен для пожилых людей. На самом деле его вообще не волнует ваш возраст.

COVID-19 очень быстро прогрессирует до острого респираторного дистресс-синдрома, пневмонии и полисистемной недостаточности органов. Рентгеновские лучи у этих людей совершенно белые, что означает, что их легкие полны жидкости. После того, как у пациента есть пневмония с двумя легкими, ему сложно перемещать любой воздух через легкие. На данный момент вирус смертельно опасен. Теперь мы узнаем, что во время кодового синего значения пациент находится в полной сердечной или дыхательной недостаточности и умрет без каких—либо действий—большинство команд быстрого реагирования теперь делают только один раунд СЛР и вызывают его.

Вот что люди, инфицированные коронавирусом, хотят, чтобы вы знали .

Другие пациенты отправляются домой, чтобы освободить кровати

Пациенты, которых выгоняют  из больницы, которую я обслуживаю,-это пациенты с трансплантацией легких, которые исцеляются или у которых есть ALS (болезнь Лу Герига) с осложнениями и/или имеют трахеостому на месте. Больницы заполняются так быстро, что они выбрасывают их раньше, чтобы вылечить дома, потому что они находятся в высокой степени риска для получения COVID-19. Тем не менее, домашний уход в настоящее время является недостаточным. Эти люди зависимы от ИВЛ, и обычно они выздоравливают в больнице. Пациенты с трансплантацией легких имеют очень строгий режим приема лекарств и терапии. Семьи боятся ухаживать за ними, потому что они находятся на домашних вентиляторах. Но у родственников моих пациентов есть мой личный номер телефона, по которому они могут звонить круглосуточно.

Пациенты умирают без своих близких рядом

Никто не имеет права входить с потенциально позитивным пациентом COVID, поэтому родственники или друзья высаживают людей у обочины больницы. Мои коллеги рассказали мне о муже и жене в возрасте 60 лет, которые подъехали к больнице. Она была протестирована, быстро отклонилась и была поставлена на вентиляцию. Она умерла в течение шести часов—еще до того, как нам вернули тампон. Жена сказала мужу” до свидания " из машины, не зная, что это будет в последний раз. Я даже не могу начать рассказывать вам о печали, которую мы все чувствуем на поле боя. Пациенты умирают, и они не могут быть со своей семьей или даже говорить с ними, потому что они интубированы и не могут говорить. Наши медсестры обзванивают семьи умирающих пациентов, чтобы они могли связаться с FaceTime и сказать свои последние слова и прощания.