В 1917 году случилось большое несчастье. Дворяне Михалковы лишились возможности оплачивать воспитание своих детей по стандартам, принятым в православной России, где аристократы нанимали для своих отпрысков преподавателей и воспитателей, чтобы обучить их иностранным языкам, правилам поведения в обществе избранных, владению вилкой, ножом, иногда шпагой. Эта возможность исчезла, как дым, как утренний туман. И для воспитания буйного Никиты Сергеевича доступными остались только брючный ремень и брючные же подтяжки. Железную волю будущего режиссера они сломить не смогли и выросло то, что выросло.

А вырос здоровенный хам, даже мерзавец. Демонстрирующий свое хамство телевизионной общественности, этим хамством гордящийся. Чего стоит его удар сапогом в лицо молодого человека, которого держат за руки двое охранников и который не может поэтому дать сдачи. Никита, конечно, вызвал бы обидчика на дуэль, если бы тот был равного с ним звания и если бы это случилось лет сто назад. Но конфликтующий был явно пся крев, а Никитушка наш столбовой дворянин. Слуга царю, отец артистам. И это сошло дворянину с рук.

Измельчало дворянство. За такой же поступок градоначальник Петербурга Трепов получил две пули в грудь. А покушавшаяся Засулич была оправдана. О времена, о нравы – наш герой не отсидел и пятнадцати суток. И если меня наш самый-самый суд засудит за обзывание хама Никиты хамом, то это вполне будет в духе нашего времени, где благородные хамы и просто хамы составляют элиту.

Нехватка средств не позволила обучить нашего героя не только правилам хорошего тона, но и знанию русской литературы. Он не читал «Путешествие из Петербурга в Москву» Радищева и «После бала» Толстого, а потому и сказал как-то, что русские помещики были заботливыми родителями крепостных. Пороли иногда, так это для их же пользы.

Меня ведь тоже пороли. Мне, правнуку крепостных крестьян, имена которых известны, такие родители, как Михалковы и прочие крепостники не нужны и даром. Бабушка мне рассказывала, как один из таких «отцов», когда умерла любимая сука, заставлял своих крепостных «дочерей» кормить грудью щенков. А из истории известно, как продавали и покупали Тараса Шевченко его «отцы». И от того, что у обедневших Михалковых вырос хам, печалиться я не буду, тем более что моя мать, помнившая своих крепостных предков, выучилась на агронома.

Коммунист Михалков вписался в капитализм, как щука, которую наказали, бросив в реку. Теперь ему не нужно скрывать свою барскую сущность. Теперь он может с наслаждением играть императора, прославившегося указом о «кухаркиных детях», теперь он спокойно может бить быдло сапогом в морду и скакать на своем Буцефале по своим полям.

Кстати, многие друзья сравнивали его с Македонским. Многие говорили, что он только случайно не стал полководцем. И я долго раздумывал, кого же он мне напоминает… Он многогранен настолько, что трудно найти для сравнения одно лицо. Самодур Троекуров из повести Пушкина очень подходит и Ноздрев из «Мертвых душ» очень похож. Но по сути своей Никита «Отец русской демократии,