«Русский турист — самый ужасный турист в мире. Он носит сандалии с носками, залезает «пофоткаться» на статуи эпохи Возрождения, завтракает пивом и искренне считает, что без его денег любой заграничный город просто помрет с голоду». Но, кажется, даже эту карикатурную славу у нас пытаются отобрать.

— Что за бред! — восклицает Бруну, хозяин крошечного винного бара в центре Лиссабона. — Может, когда-то давно это и было, но сейчас русские туристы — одни из самых вежливых и приятных. Не то что эти европейцы.
— Бруну, что значит «европейцы»? А ты-то кто?
— Я португалец. Это не то же самое.

Жители одного из старейших государств Западной Европы, страны, которая первой определилась с границами и не меняла их с момента своего основания восемь веков назад, не считают себя европейцами. Вот это сюрприз!

— Ну разве что географически, — пожимает плечами моя подруга Дина. — Мы бы, может, и не против, но проблема не в нас. Проблема в них.

— Да ты сама посмотри, — поддерживает ее Бруну. — Ты очень русская и немножко португалка, ты увидишь больше нас.

И я стала смотреть.

И мне не понравилось то, что я увидела.

— Where are you from? — дружелюбно спрашивает голландец, которому я помогаю купить билет в трамвае.
— Portugal, — машинально отвечаю я, что отчасти правда: живу я тут.
— O, port wine! Vinho verde! Ginja! — бурно радуется голландец.

Встреть я его в Париже, хохотала бы до упаду: розовые шорты выше колена, немыслимая гавайская рубаха, те самые носки под сандалии и пробковый шлем. Пробковый, Карл!

Увы, в Лиссабоне это обычная униформа туристов из Северной Европы. Иногда шлем заменяет панамка, крепким узлом завязанная под подбородком, но в целом буйство красок и длина шорт неизменны.

— На самом деле я из России, а здесь просто провожу лето, — говорю я, надеясь отвлечь гостя столицы от алкогольных ассоциаций.
Но голландец упрямо гнет свою линию:
— O, vodka!

И я думаю: «Наверно, ты хочешь сделать мне приятное, показав свою осведомленность.

Но будет ли приятно тебе, если при слове «Амстердам» я на всю улицу заору: «О, марихуана! О, шлюхи!»?

Может быть, тебе будет приятнее, если я выскребу из памяти Вермеера, тюльпаны, каналы? Велосипедные дорожки, мельницы да знаменитую голландскую селедку, в конце концов.

— У вас великая культура, — заметив недовольство на моей физиономии, примирительно говорит голландец.
— Как и у португальцев.
— Тут отличные бары, — радуется голландец. — И недорого.

Подробнее..