Пора перестать называть события на киевском майдане революцией. Майданы затеваются именно для того, чтобы не допустить подлинных революций, считает Владимир Лепехин.
Запад поддерживает «революции» только на чужой территории

По аналогии с киевским майданом выступления молодежи во Франкфурте, наверное, можно отнести к разряду революционных.

Во всяком случае, акции протеста левых сил всегда были ближе к собственно революциям, чем акции правых радикалов, которые в Европе привыкли называть «путчами» (тут можно вспомнить известный «пивной путч» в Мюнхене в 1923 году, аналогичный путч в Испании в 1936-ом или попытку аппаратного путча в СССР в 1991-ом).
«Революция меняет цвет» — так называется вышедшая на днях книжка члена Зиновьевского клуба МИА «Россия сегодня» Павла Родькина. Революции действительно меняют цвет в том смысле, что их сегодня выкрашивают в нужные кукловодам цвета.

Неонацистский путч в Киеве, к примеру, выкрашен в синие проевропейские тона, прикрывающие коричневые свастики и красно-черные символы УНА-УНСО.

Аналогичные, проевропейские оттенки доминируют в наши дни и на значительной части постсоветского пространства (в странах Балтии, Грузии, Молдове, Украине), однако обывателю в этих странах, как правило, не приходит в голову взглянуть на подкладку евроинтеграции, цвет которой расходится с окрасом декларируемых лозунгов.

На самом деле, подлинная революция подразумевает не просто смену риторики и символики. Это всегда, как минимум, новый социальный проект.
Русские по опыту знают, что революция – это не только великая очистительная и преобразующая сила, но и «чудовище, которое пожирает своих детей». Россия в начале XX века столкнулась и с тем, и с другим.

В 90-е годы прошлого столетия Россия, пройдя через «перестройку» (квазиреволюцию), вновь кое-что приобрела, но еще больше потеряла.