Внесенный в Государственную Думу законопроект о введении в российский уголовный процесс так называемого «института объективной истины» вызвал острую полемику в юридических кругах.
На первый взгляд, она выглядит странной. В теории уголовного процесса принципом, как говорят на Западе, «материальной истины» (франц. vérité matérielle; нем. materiellen Wahrheit) или, как стали говорить у нас с 60-х годов, «объективной истины» принято называть положение, в соответствии с которым органы расследования и суд должны расследовать и рассматривать уголовное дело всесторонне, полно и объективно. Казалось бы, с чем здесь спорить? Кого это не устраивает? Какова вообще может быть альтернатива? Тот же следователь должен вести следствие односторонне, неполно и необъективно? Нонсенс. Почему столь очевидное положение надо «вводить», да еще с такой помпой и при столь ожесточенном сопротивлении? Неужели наш нынешний уголовный процесс официально ориентирован в законе на односторонность, неполноту и необъективность следствия и суда?
На самом деле не все так просто. При всей своей внешней очевидности принцип объективной (материальной) истины давно уже выполняет роль краткого номинативного символа, обозначающего противопоставление, с одной стороны, американской (исторически английской), а с другой – европейской моделей уголовного процесса. Последнюю юристы чаще именуют «континентальной», поскольку она характерна для стран, воспринявших в свое время наследие римского права, круг которых определяется по формуле «Европа минус Великобритания». В чем разница между этими моделями?
Говоря схематично, американский уголовный процесс представляет собой продолжение ортодоксального экономического либерализма, отрицающего регулирующие функции государства. Иначе говоря, государство может быть жестким, иногда очень жестким, но оно не должно заниматься поиском социальной справедливости. Соответственно, в уголовном процессе полиция, прокуратура и др. действуют действительно односторонне (они – сторона обвинения) и без малейших требований объективности, их задача – преследовать посягнувшего на общественно-государственные устои человека в предоставленных законом пределах и с правом свободно оценивать целесообразность такого преследования.
В качестве компенсации обвиняемому (при помощи хорошего, если хватит денег, или социального, если денег нет, адвоката) предоставляется право заниматься поиском доказательств в свою пользу, поскольку правоохранительные органы этим заниматься не обязаны.
В отличие от полиции обвиняемый не может производить обыски, прослушивать телефонные переговоры, вскрывать чужую почту, помещать своих оппонентов под стражу, то есть никакого равенства нет и быть не может
Главное, что система провозглашает право на «состязание» (знаменитая состязательность) в качестве некоей разновидности американской мечты. Остальное неважно. Далее стороны представляют доказательства суду. Если спор есть (защита «упирается»), то присяжные пассивно рассмотрят доказательства и вынесут свой вер